По коже побежали мурашки; избавляясь от суеверного наваждения, Зуга кликнул Яна Черута, велев принести фонарь. При свете они пристально всмотрелись в полированный камень. С отстраненным видом, словно поэт, прислушивающийся к звучащим в голове стихам, Родс завороженно провел ладонью по статуе.
Пикеринг и Зуга давно вернулись на свои места возле костра, а Родс все стоял в одиночестве возле каменного сокола.
– Баллантайн, это настоящее сокровище. Как вы можете бросить его под деревом? – укоризненно сказал он, вернувшись к огню.
– Статуя валялась в худших условиях сотни, а может быть, тысячи лет, – сухо возразил Зуга.
– Вы правы, – вздохнул Родс, переводя взгляд на птицу. – Статуя ваша, так что дело хозяйское. – И внезапно предложил: – Я куплю ее. Назовите цену.
– Не продается, – ответил Зуга.
– Пятьсот фунтов.
– Нет.
– Тысяча.
– Ничего себе! – вставил Пикеринг. – На эти деньги можно купить десять участков!
Не глядя на друга, Родс кивнул:
– Верно, за тысячу фунтов майор Баллантайн мог бы купить десять участков или заплатить свою долю за подъемники.
Тысяча фунтов! Соблазнительное предложение. Тысяча фунтов решила бы все проблемы.
– Нет, – покачал головой Зуга. – Извините.
Он решил объяснить причину:
– Статуя стала моим божком, талисманом удачи.
– Талисман удачи! – фыркнул сидевший напротив Ян Черут, и все трое повернулись к нему, только сейчас заметив желтого сморщенного гномика, спрятанного ночной темнотой. – Тоже мне удача! – презрительно повторил готтентот. – С тех пор как мы подобрали эту проклятущую птицу, удача обходит нас стороной. – Он сплюнул в костер; слюна зашипела и взорвалась облачком пара. – Эта птичка подарила нам мозоли на ногах, ободрала кожу на спине, сломала оси повозок и заставила лошадей охрометь. От нее мы получили лихорадку, хворь и смерть. Мисс Алетта умерла, глядя на эту пташку, и Джорди отправился бы вслед за матерью, не выброси я проклятую штуковину из палатки.
– Ерунда! – сердито отрезал Зуга. – Суеверия, готтентотские сказки!
– Ну да, – запальчиво возразил Ян Черут. – То, что мы сидим в пыльной преисподней, отгоняя мух и потирая пустые животы, – это что, тоже готтентотские сказки? На всех соседних участках вытаскивают жирненькие алмазы, а мы находим только помет и навоз – это что, суеверия? Или нам приснилось, что дорога обрушилась на наши участки и чуть не завалила Ральфа? Такую удачу приносит нам птичка? Послушай старика: возьми тысячу фунтов, предложенную мистером Родсом, и благодари его за то, что избавил тебя от этой… этой… – Не находя слов, готтентот мрачно уставился на статую под деревом.
– Черт побери! – ухмыльнулся Пикеринг. – Да ты бранишься не хуже законной жены!
Никого не удивила такая вольность в обращении слуги к хозяину. В Африке подобные отношения были