Земля медленно удалялась, тоскливо сжимаясь в размерах, скрывая на своей поверхности кишащий жизнью мир, а верный спутник Луна торжественно вальсировал вокруг, вдохновляя влюбленных на Земле, и служа превосходным ориентиром из космоса. Когда смотришь издалека, например, с расстояния орбиты Марса или Юпитера, Земля безошибочно узнается по голубоватому цвету и по Луне неподалеку.
Оба друга Райана работали в университете Хопкинса в Балтиморе, недалеко от Лорел. Когда остальные сотрудники собирались домой, Адам Бейкер еще сидел в своем кабинете, копаясь в бумагах. Его офис олицетворял собой минимализм и рабочий беспорядок одновременно. Несколько столов, заваленных бумагами, какой-то утварью и карандашами, компьютер, принтер, холодильник, забитый минералкой, голова Эйнштейна, засиженная мухами, и, пожалуй, еще бумаги. Бейкер, дожив до своих семидесяти лет, не переставая работал в университете. Его ценили за опыт, часто приходили за мудрым советом в отношении всего на свете, в том числе и по вопросам семейного благополучия, неизменно получая от него жаркий совет держаться от женщин подальше. Его жена умерла 10 лет назад, оставив лишь сполох былой печали в душе, потому что Бейкер давно жил отдельно, забывая отправить ей открытку на Рождество. Временами старый ученый преподавал. Его любили студенты за колоритный басовитый голос и обязательные шутки в теле серьезных фундаментальных лекций.
Дверь бесшумно отворилась и на пороге появилась фигура Алистера Санчеса.
– О, дружище, заходи! – пророкотал Бейкер.
Тот быстро зашёл, убрал со стула стопку бумаг, и сел. Его ноги в лакированных туфлях моментально оказались на столе. В свои 50 лет его считали ещё молодым, отчасти из-за занятий спортом, отчасти благодаря манере одеваться в ультрасовременном стиле, и регулярному окрашиванию волос и бороды. Также, как и Бейкер, Санчес вел холостяцкую жизнь, пополняя ряды семейных неудачников. Его тайная подружка коротала время в библиотеках Вашингтона, посещала музеи и выставки по всему восточному побережью, приобщая нудного физика к высоким художественным идеалам. Алистер имел мексиканские корни и терпел подтрунивание коллег, что побуждало его работать как проклятого, дабы не ударить в грязь лицом. И если сотруднику с “традиционно американским происхождением” было достаточно и половины достижений Алистера, чтобы считаться гением, то последнему приходилось тужиться до полуобморочного состояния, чтобы хоть кто-то снисходительно похлопал его по плечу.
Санчес достал ручку из кармана и принялся нервно щелкать кнопкой.
– Ты