Тут же – вопросительный взгляд в мою сторону. Свекровь как-то странно улыбнулась, словно увидела хищницу, равную себе по повадкам и манерам, а не хорошую приятельницу:
– Аурелия, позволь представить тебе Ирму ранос дорт Антариониус, мою невестку, жену моего ненаглядного Вартариуса.
Меня внимательно осмотрели с ног до головы, будто букашку, под микроскопом, признали не стоящей царственного внимания хозяйки и холодно кивнули. Ах, так? Ладно, женщина, я вам это вспомню чуть попозже.
Графиня провела нас к гостям и представила как хороших знакомых, даже не подумав упомянуть о приятельских отношениях с Аренилой. Ой, нарывается кто-то. Я смотрю, и у свекрови глаза подозрительно заблестели. Похоже, скоро здесь будет очень весело.
В любом обществе всеобщее внимание к себе чаще всего привлекают две категории женщин: роковые красавицы, обжигающие своей внешностью, как огонь, и тихушницы-неудачницы, у которых все валится из рук. К первым тянутся, с ними стремятся дружить, над вторыми смеются и стараются держаться от них подальше. Роковую красавицу с нынешним обликом Ирмы я сыграть не могу. Значит, придется действовать под другой маской.
Подойдя к пианино и намеренно игнорируя сидевшую за ним длинноногую красавицу брюнетку, я любовно погладила музыкальный инструмент по полировке и совершенно честно восхитилась:
– Какое великолепие! Наверное, играть на нем – сплошное удовольствие!
– Ты умеешь музицировать, деточка? – С легким презрением поинтересовалась у меня Аурелия.
– Немного, – откровенно призналась я.
– Синдара, встань. Пусть наша гостья покажет нам свое умение.
Думаешь посадить меня в лужу? Наивная.
«Ирма, тебя учили играть?»
«Да, но давно».
«И то хлеб. Значит, пальцы поставлены».
Когда брюнетка послушно встала из-за инструмента, я уселась на ее место, пробежалась по клавишам, привыкая к их звучанию, чуть прикрыла глаза и под частью внимательными, частью насмешливыми взглядами всех присутствующих начала играть Бетховена. «Лунная соната» была единственным произведением, которое я могла сыграть даже во сне. Именно эта вещь примиряла меня с постоянными походами в музыкальную школу и разучиванием гамм. Именно благодаря ей я каждый раз самостоятельно садилась за пианино, купленное мне по настоянию матери отцом, и прилежно выполняла все домашние задания. И сейчас я, полностью отдавшись музыке, играла именно это произведение.
Наконец прозвучали последние аккорды, и в зале установилась немая тишина.
Я открыла глаза, возвращаясь в реальность.
– Вы великолепно играете!
Это кто там еще? Парень лет двадцати – двадцати пяти, высокий, с пепельно-серыми волосами, прямым носом и темно-синими глазами. И стоит так удобно…
– Спасибо, – я смущенно улыбнулась и тут же испуганно ойкнула, когда крышка инструмента, якобы