Вот же сноб…
– Великолепно. Просто шикарно, блин. То есть, получается, что мужчина чуть ли не официально может иметь любовниц, а жена не имеет права изменять ему. Равенство здесь и не ночевало. Сплошной махровый патриархат.
И снова жалостливый взгляд. Так и хочется придушить этого нахального чернокнижника!
– Это – устоявшаяся веками норма. Зачем мне выкладываться по полной и растить, а затем и защищать ребенка жены, если я не уверен в его происхождении? И зачем мне разбрасываться людьми и оставлять, например, своего новорожденного незаконного сына у любовницы, если он впоследствии сможет помогать мне в работе с родом или управлении хозяйством.
Угу. Ценитель человеческих ресурсов, блин.
– Звучит чересчур цинично для меня.
Равнодушно пожимает плечами:
– Ты – женщина. Вы живете не разумом, а эмоциями. Именно поэтому у нас место женщины в доме. Никто и никогда не доверит ей управление даже домом, не говоря уже о фирме.
Да что вы говорите. Умник нашелся.
– Это камень в мой огород? Слава богу, у моего начальства хватило мудрости так не думать.
Высокомерно передергивает плечами:
– Да. И теперь ты тратишь впустую свою жизнь, работая на чужого человека и ничего не получая взамен, хотя могла приносить пользу своему роду, например, рожать детей и воспитывать их.
– Нет его у меня. Я осталась единственная в этом самом роду. Так что и пользу приносить некому.
Снова смотрит на меня, на этот раз – внимательно:
– И много вас таких в твоей стране?
Странный вопрос.
– Да кто ж их считал-то. У нас государство в личные дела своих жителей не лезет, если только, конечно, они не нарушают законы. Но, думаю, немало.
Покачивает головой:
– Очень жаль. В старину, когда у нас постоянно велись кровавые междоусобные войны, в моем мире тоже случалось, что истреблялись целые семьи, причем практически поголовно. Но тогда всех выживших все равно, пусть и насильно, присоединяли к какому-нибудь роду, не позволяли им жить отдельно, ведь иначе они могли погибнуть или сойти с ума от одиночества…
Ирма:
Ира сидела за компьютером, что-то печатала и изредка посматривала на часы. Насколько я успела понять, до конца ее рабочего дня осталось не так уж много времени.
«Ты на меня не сердишься?»
Хмыкнула, не отрываясь от печатанья:
«Какие люди и без охраны. Сидеть не больно?»
Я улыбнулась:
«Ты же знаешь, что нет».
«Знаю, потому и уточняю. Вот за каким лешим ты его пустила в свою голову, Ирма?»
Покаянно вздохнула:
«Он хотел посмотреть, как ты живешь».
Настороженно:
«Зачем ему это?»
Мне-то откуда знать…
«Сказал, что хочет лучше понять тебя и твое поведение».
Негодование