У меня при этих словах мужа как будто тяжеленный камень с плеч упал: я, возможно, теперь несколько лет не увижу ни мать, ни отца. А значит, никто меня не будет пугать постоянной, пусть и уже невозможной, угрозой наказания.
– Скажите, вам понравилось танцевать с Ирой? – отважившись, задала я вопрос.
Супруг хитро улыбнулся:
– Ты сейчас, произнося эти слова, ревнуешь или пытаешься работать сводней?
Я традиционно покраснела:
– Скорее второе. Вы идеально смотритесь вместе, как будто изначально были созданы друг для друга.
– Ну… если не обращать внимания на разницу в воспитании и социальном положении…
– Ира хорошо воспитана, – вскинулась я, защищая подругу. – Её поведение здесь – всего лишь защитная маска, ей очень не нравится наш мир из-за рабства и некоторых других моментов, которые она не понимает. А насчет разницы в социальном положении: в их стране нет никаких аристократов, там важную роль играют деньги и связи, а у Иры в достатке есть и то, и другое!
– Точно, сводня, – с какой-то особой, непонятной мне нежностью улыбнулся муж, заинтересованно, словно в первый раз, разглядывая меня. – И надо же, говоря сейчас об Ире, ты, похоже, забыла всю свою постоянную скромность.
Я привычно залилась краской и опустила глаза:
– Просто вы сейчас были не совсем справедливы по отношению к ней.
Супруг помолчал, потом спросил:
– Ты покажешь мне ее мир?
Позволить ему залезть в мою голову? Нет, это было не больно, тем более, мой муж, сильный маг, сможет блокировать любые сильные ощущения, просто… неприятно как-то… Да и мои мысли и чувства… Он же увидит и почувствует их…
– Обещаю, что буду смотреть только на то, что связано с миром твоей подруги, – понял мое смятение муж.
И я решилась.
Мы крепко прижались друг к другу лбами, закрыли глаза. И практически мгновенно у меня появилось неприятное ощущение, словно кто-то сильно скребет пальцами у меня по черепу, в волосах: между нами появился мысленный контакт.
– Да уж… – ошарашено потряс головой супруг, наконец-то прерывая наш контакт и выныривая из глубин моей памяти. – Жуткий пустой мир с энергетическими дырами, непонятные отношения между живыми существами, потерянные и злые люди, и везде – горечь, боль, обида. Как там вообще можно жить?
– Каждый сам по себе, – пожала я плечами. – Никто не чувствует принадлежности к своему классу или роду и не пытается найти в нем защиту и поддержку.
– Там и классов как таковых давным-давно нет, а родов – и подавно. Все чрезвычайно размыто, – все еще находясь под впечатлением от увиденного, пробормотал задумчиво муж. – Теперь мне становится понятным, почему она тут так неадекватно себя иногда ведет – старается хоть немного отдохнуть от навязанного там быстрого и хаотичного ритма жизни.
Если бы исполнились все