Но Александра никак не отреагировала на этот крик. Она все так же продолжала лежать на берегу речки без каких-либо признаков жизни, раскинув ручки. Тогда Маша опрометью, бросилась вниз: слева, метрах в ста, обрыв переходил в уже довольно пологий склон, и по нему можно было спуститься к реке. Не чуя ног неслась Маша к младшей сестре. На склоне она запнулась и кубарем полетела вниз. Она сильно оцарапалась о камни и коряги, пока летела, но этого Маша не почувствовала, в ее сознании было лишь только распростертое тельце младшей сестры на берегу.
Вскочив на ноги, она молнией бросилась к Саше. За считанные секунды Маша преодолела эту «стометровку» и, практически не тормозя, кинулась на младшую сестру. Она обняла ее за шею и стала причитать:
– Шура, Шурочка… Что с тобой, сестренка. Открой глаза… ну, открой, сестренка… Шурочка, ну, пожалуйста, вставай… Я тебе отдам свою куклу… я больше никогда не буду тебя заставлять работать вместо себя… Никогда-никогда… Ну, вставай, Шурочка, открой глаза… ну, пожалуйста…
Вдруг Александра открывает глаза, улыбается во все свое личико, а потом выдает:
– Ха-ха-ха, обманули дурака на четыре кулака, а дурак послушал, три лепёшки скушал!
Маша как-то мгновенно вся скисла и обмякла – она поняла, что сестра ее жестоко провела. Это был довольно сильный удар для детского сознания, и первая реакция была на него – полное временное отсутствие как физических сил, так и духовных. Она сидела на коленях, ничего не предпринимая, лишь только шаря каким-то безумным взглядом по сторонам. За это время Саша, заливаясь от смеха, поднялась на ноги и вновь повторила:
– Ха-ха-ха, обманули дурака на четыре кулака, а дурак послушал, три лепешки скушал! – и опять принялась звонко хохотать.
Эта детская присказка, сказанная во второй раз, подействовала на Машу, будто какое-то заклинание, мгновенно выведя ее из ступора. Безумие из ее глаз улетучилось, освободив место для злости и досады.
– Ну, Шурка, ну, дрянь… Я тебя убью…
А Александра в это время уже улепетывала от старшей сестры что есть духу. Бегству сильно мешал распирающий ее смех, и она вынуждена была периодически останавливаться, чтоб перевести дыхание. Маша довольно быстро догнала Сашу, и возмездие за жестокий обман было неотвратимо.
Когда она лупила Александру, то та, вместо плача, как это обычно бывало, неудержимо хохотала. И чем сильней била ее Маша, тем сильнее смеялась Шура. Окончательно отбив об нее руки и уж больше не в силах лупить Сашу, Маша ничего более не нашла, как ругать ее последними словами, которые она знала. Ответом на эти ругательства был опять звонкий смех маленькой девочки Шуры. Уж более не зная, как еще наказать обманщицу, как утолить свою злость, старшая сестра в сердцах плюнула на нее и, резко развернувшись, пошла прочь. А Александра все продолжала смеяться и показывать пальцем на уходящую Машу…
Ей, конечно же, было больно, но это было ничто по сравнению с ее победой над старшей сестрой. Она все же отомстила