Бодро трусящая лошадка доставила их прямо к простенькой калитке посреди совсем уж неказистого забора из обычных прутьев. Дядя на этот забор смотрел со злостью – он только казался простеньким, плюнь, и развалится. На самом-то деле даже кирпичная стена была бы не такой надежной…
– Тпру! – дядя натянул вожжи и, не дожидаясь племянника, соскочил на землю. Подбежал к калитке и со злорадством предъявил дарственную:
– Открывайся!
Калитка даже не шелохнулась.
Чуть подумав, дядя приложил лист бумаги с подписью Леи вплотную к деревянным доскам:
– Ну же!!
Никакой реакции со стороны проклятой калитки не последовало.
Дядя подумал еще и прочитал вслух саму дарственную, то, что написал мэр, и – четко и громко – подпись Леи:
«Добровольно и с радостью передариваю дом мага Люксена уважаемому мэру…»
Ни-че-го!
– Тьфу! – сердито сплюнул дядя. – Это же не я, а ты должен открывать. Давай, иди сюда! – приказал племяннику. – Держи лист и скажи: откройся!
Мэр послушно, но втайне чуть-чуть злорадствуя, подошел поближе к калитке, забрал бесценный лист из рук дяди, слегка оттеснив его в сторону, и гордо, как на публичном выступлении, заявил:
– Теперь я здесь хозяин. Откройся!
Растерянно обернулся к дяде:
– Не открывается. В чем дело?
Они еще долго пытались убедить бездушную калитку пропустить их – снова и снова прикладывали лист к ней вплотную, клали его на землю, попробовали кинуть через забор…
– Дай-ка я еще раз посмотрю, – мрачно сказал дядя, забирая из рук племенника неработающую «верительную грамоту». Перечитал про себя по слогам, потрогал текст пальцами, понюхал… Недоуменно скривился… Потом, что-то сообразив, произнес короткое заклинание… И, горестно застонав, швырнул лист на землю, разразившись длинной тирадой…
– Что не так? – мэр, у которого, как и полагается любому руководителю, был отменный нюх на всяческие неприятности, выжидательно прищурился.
– Это копия!
– Что?
– Копия! Не подлинник, а копия дарственной! – дядя сопроводил это горькое признание новой злой тирадой. – Здесь нет разрешительных заклинаний мага, это пустая бумажка!
– Что ты говоришь, – ошарашенно протянул мэр, представляя последствия этого неприятнейшего сюрприза.
Дядя тяжело дышал, но молчал, похоже, ругаясь уже про себя. Потом резко спросил:
– Сколько уже девчонка сидит в башне?
– Третий день…
– Значит, еще жива. Ее надо вытаскивать оттуда.
– Но объявление… Она же в розыске…
– Поторопился ты с объявлением! Но ничего… Снимешь. Скажешь, что казна нашлась, извинишься, покаешься… Примешь, как любимую дочь!
– Она