– Дядя Рихард, можно вас попросить? – набравшись храбрости, спросил у него мальчик.
– Да, – Рихард с облегчением кивнул головой.
– Можно мне спуститься в подвал?
Рихард удивился такому вопросу. Его удивление изобразилось на лице.
– Дом ведь старинный, – неуверенно сказал мальчик.
Рихард догадался – привидения. Ну, конечно, что еще может интересовать мальчишку в подвале – не вино же (оно, скорее, заинтересовало бы его отца).
– Идем.
Марина сидела на диване, наслаждаясь тишиной и покоем. Наталька в надежных руках у свекрови и Аси – можно отдохнуть. Егор запнулся в дверях.
– Ты чего это так улыбаешься? – спросил он.
– Нельзя? Отдыхаю. – Марина блаженно потянулась. Кофточка выделила женские прелести.
– Не уверен, что тебе это удастся, – прохрипел Егор, поворачивая ключ в двери.
– Егор, ты рехнулся? – строго спросила жена.
– А что такого? – Егор на ходу сорвал с себя свитер. – Черт побери, я соскучился по тебе, чрезвычайно соскучился…
Елена Владимировна готовила обед. Асю она решила не трогать – пусть пообщается с племянницей – пойдет на пользу. Она резала салат. Где же Андрей – обещал приехать к пяти, а сейчас уже пять минут шестого. Опять мотается – ни минуты покоя. Вошла Марина.
– Помочь? – спросила она.
– Не мешало бы, если учесть, что муж куда-то пропал.
Свекровь не поднимая головы, пододвинула Марине морковь, сама шинковала лук.
– Пропади он пропадом.
Она вытирала слезы, выступившие на глазах. Ее взгляд упал на руки Марины.
– О, Господи, Марина! – Елена Владимировна забыла, что она делала перед этим.
– Что?
– Егор! – Елена Владимировна решительно направилась к двери. – Егор! Черт тебя дери!
– Ты чего шумишь, ма? Натальку разбудишь.
– Я тебе сейчас разбужу, ну-ка иди сюда, паршивец.
Егор вошел на кухню, не понимая, что стало причиной гнева матери.
– Чего, ма?
– Чего? Это я у тебя должна спросить, чего, сын? Иди сюда. Ближе!
Она взяла сына за ухо и притянула его голову к рукам Марины, на которых отчетливо виднелись пока красные пятна, завтра же, наверное, они посинеют.
– Что это такое?
– Ма, пусти, пожалуйста.
Мать отпустила ухо, но взгляд ее не предвещал ничего хорошего.
– У Маринки кожа нежная, – выдавил из себя Егор, поглядывая на покрасневшую жену.
– У женщин, вообще-то, у всех кожа нежная, к твоему сведению, сынок.
– Марин, ну скажи ей, что я не бил тебя. Она ведь черт знает о чем думает сейчас, –