«А он совсем ничего, – подумала Соки. – Как минимум четыре по пятибалльной шкале».
Ковбой шагнул из душа. Ванная была такой маленькой, что Соки снова пришлось попятиться, чтобы не уткнуться носом ему в плечо.
– У тебя на спине шрам, – нервно сказала она. – Здоровенный такой шрам. Где заработал?
Ответа она не ожидала, просто брякнула первое, что пришло на ум. Однако Ричард ответил:
– На пожаре. В конюшне. Горящая доска упала сверху.
– Ох.
– Это случилось давно. Еще в детстве.
– Ты хотел спасти лошадей? – снова попыталась наладить разговор Соки, глядя на то, как капли стекают по плечам и груди ковбоя.
Потемневшие от воды волосы облепили его череп, и на правом виске мужчины проступил еще один шрам, бледный и тонкий.
– Нет, – улыбнулся Ричард. – Я поджег эту конюшню. Хочешь спросить что-то еще?
Соки опять отступила на шаг и, споткнувшись о ковер, растянулась во весь рост на полу, больно стукнувшись локтем о ножку кровати.
Глава 3
Серенький волчок
Соки проснулась от автомобильных гудков за окном и села, подтянув к груди простыню. Всю ночь она ютилась на краешке, то задремывая, то вновь просыпаясь от храпа вольно раскинувшегося ковбоя, и уснула по-настоящему только на рассвете. Сейчас, если верить часам на прикроватной тумбочке, было семь утра. То есть спала она меньше часа. В окно, закрытое жалюзи, сочился серенький свет, и в этом свете стоял Ричард. Он выглядывал в щель так, словно на газоне под домом засели автоматчики. Или загонщики, наконец-то выследившие опасного зверя. Вчера ковбой тоже изрядно смахивал на волка, только больного и усталого, а сегодня – на здорового, хищного и настороженного. Соки поежилась. Роль Красной Шапочки ей не очень-то улыбалась.
Гудели, как будто на стоянку мотеля съехалась половина Бостона. Беженцы? Беглецы, как они, или…
Комм на тумбочке пискнул – пропущенное сообщение. Соки быстро включила проигрывание записи. Ба. Девушка чуть не засмеялась от облегчения, увидев на экране лицо Деборы Вачински, хотя та была изрядно рассержена. Глаза цвета голубики смотрели возмущенно, как будто перед Ба был не экранчик комма, а сама Соки, вновь стащившая из кладовой рождественские кексы.
«Соки Мария Рейнольдс, я очень, очень тобой разочарована! – прогремела Ба своим командирским голосом, от которого в былые времена, наверное, приседали все бизоны в прерии. – Здесь такой переполох, а до тебя невозможно дозвониться. Твое поведение, молодая леди, переходит всякие границы!»
Тут картинка на экране дернулась, и откуда-то из-за спины бабушки донесся голос: «Ма!»
«Мама», – радостно осклабилась Соки.
«Так вот, хочу сообщить тебе, – невозмутимо продолжала Ба, – что военные совершенно распоясались. Из какого-то госпиталя сбежали животные…»
«Из института, Ма!»
«Неважно. Они требуют, чтобы мы собрали вещи, сели в их обшарпанный грузовик и покинули город. Через двадцать минут