Соки пялилась на него, отвесив челюсть.
– Откуда?..
– Информация с ридера.
– Но ведь тот коп увидел…
– Увидел кое-что другое.
Ковбой небрежно крутанул руль, выравнивая машину на средней полосе пустого шоссе, и добавил:
– Меня зовут Ричард.
– Ричард?..
– Просто Ричард. Дядя Ричард.
Тут Соки опять нервно захихикала. То папа, то дядя. И вообще, хватит с нее дядь.
– Папа дядя Ричард, – противным голоском пропела она, – может, вы знаете, почему выезд из города перекрыт? И почему на дороге и на улицах так мало машин?
Новоявленный дядя Ричард заломил выгоревшую бровь.
– Ты, детка, хоть иногда новости смотришь?
– Смотрю, – вздернув подбородок, заявила она. – Вот утром на заправке смотрела. Там в «Данкен Донатс» большой экран. Только не слышала, что говорит диктор.
Ковбой хмыкнул.
– В городе уже три дня как ввели чрезвычайное положение. Жителям велено сидеть по домам, пока угроза не будет устранена. Самые умные смылись в первые два дня, когда еще не перекрыли дороги. Остальным, думаю, крышка. Хотя через пару дней кордоны сметут, все шоссе встанут. Да и поздно уже будет.
Соки недоверчиво смотрела на него. Крышка? Почему крышка? А как же мама, и папа, и Ба? Тут она вспомнила, что в последние два дня сбросила, наверное, двадцать звонков из дома. Она заперлась в общаге – подруга оставила ключ от комнаты на лето, а сама еще не вернулась из Детройта. Соки сидела на кровати, завернувшись в плед, обняв колени, и думала о Парне из Милуоки, и о Джиме, и о том, что Джим вполне может пристрелить Парня из Милуоки, и, вообще, надо все это как-то решать. Не слушала новостей. Не отвечала на звонки Ба и матери – те даже не знали, где она. Соки и до этого часто уходила из дома, но почему-то раньше родню это не беспокоило. Значит, и вправду что-то случилось.
Дернувшись на сиденье, она потянула пряжку ремня безопасности.
– Разворачивайтесь.
Ковбой невозмутимо пожал плечами.
– Держи карман шире.
– Тогда остановитесь. Выпустите меня. Я поеду обратно.
На плечо ей легла жесткая ладонь. Пальцы сжались, причиняя боль. Светлые блестящие глаза в красных прожилках усталости оказались вдруг совсем близко («Он же не смотрит на дорогу, вообще не смотрит!» – истерически метнулось в голове), и голос с южным акцентом раздельно произнес:
– Детка, я очень редко делаю добрые дела. Но это дело – доброе. Конечно, я поступил бы добрей, прикончив рыжую суку, но она с ребенком. И я не смог. Не смог.
Соки сжалась, стараясь скрыть дрожь, но как скроешь, когда рука сумасшедшего впилась ей в плечо?
– Я долго думал, что это за хрень, я не понимал, зачем их убивать. Но все из-за