«Летит Джозефина
В крылатой машине…»
Или:
«Садись, Люсиль,
В мой веселый «Олдсмобиль».
Или еще:
«Позвони мне вечерком,
Полежим с тобой вдвоем».
Да, перемен было много. Но сам Пэтси не менялся, разве что стал слишком стар для того, чтобы зваться «Пэтси», и те немногие, кому приходилось с ним разговаривать, обращались к нему «Пэт». Он курил свою трубку с коротким широким черенком вверх ногами, и это делало его в своем роде оригиналом. А курил он ее так для того, чтобы ветер не задувал искры ему в глаза и чтобы в дождь табак оставался сухим.
Его прозвали «Глухой Пэт», потому что он никому и ничему не уступал дорогу. Вагоновожатые наступали на педали гонга, водители сжимали резиновые груши сигнальных рожков или вращали ручки клаксонов, велосипедные звонки заходились в тренькающей истерике, извозчики сыпали руганью, а пешеходы угрожали подать на муниципалитет в суд, потому что Пэт обметал их пылью, когда они переходили улицу. Но он ни на кого не обращал внимания, притворяясь, что ничего не слышит, и не двигался с места, не закончив чистить намеченный участок.
Люди говорили друг другу: «Однажды его собьют».
Ответом обычно было: «Будем надеяться».
Иногда, в безмятежные часы перед летним закатом, когда на одной из вверенных Пэту улиц играл немецкий оркестр, он прислонял метлу к стене и останавливался послушать. Оркестр играл немецкую мелодию, потом песню, популярную на неделе, а потом неизменно следовала ирландская. Если мелодия попадалась бойкая и ритмичная, Пэтовы ноги в тяжелых рабочих ботинках начинали подергиваться, в уме возникала танцевальная фигура, и он снова вспоминал графство Килкенни.
Однажды в группе детворы, бежавшей за оркестром от квартала к кварталу, оказалась Милочка Мэгги. Пэт наблюдал, как его дочь вальсирует с другой девочкой.
«Она им всем фору даст», – подумал он в приливе гордости.
После навязшего в зубах заунывного «Голубого Дуная» дети сгрудились вокруг музыкантов, требуя «Рози О’Грейди». Когда оркестр сдался, они встали в круг и вытолкнули Милочку Мэгги в середину. Стоило ей поймать ритм, как она принялась отплясывать в одиночку, отбивая беззвучную чечетку. У Пэта трубка чуть не выпала изо рта, до того он был поражен.
«Откуда это у нее? – озадачился он. И тут же решил: – От меня. Но кто ее научил? – Он понаблюдал за дочерью. – Да я сам бы не смог лучше».
Она приподняла юбки, показав рюшечки панталон. Проходившие мимо мальчишки остановились, уставились на нее, пошептались и тихо засмеялись. Пэт швырнул метлу на землю и украдкой подошел к танцующим. Увидев его, Милочка Мэгги широко ему улыбнулась.
– Иди домой, – скупо выдавил Пэт.
Милочка