С чего же все началось….
Лето
I
Через пару часов я буду абсолютно свободна. Во всех смыслах, какие может вложить в эту фразу без пяти минут холостой человек.
Бросила придирчивый взгляд в зеркало. Определенно, загипсованная правая рука не добавляла изящества, но надежда на то, что ультракороткое ярко-желтое мини «съест» все недостатки, немного, но теплилась. Если не брать в расчет перелом, выглядела я отлично. Бывший муж непременно оценил бы, не будь мы еще женаты.
Сейчас уже не могу вспомнить, почему когда-то выбрала Давида, а тем более, вышла за него замуж. Но день, когда решила развестись – не забуду никогда.
Плохое проще помнить, чем хорошее.
Не могу сказать, что развод –худший эпизод в жизни. Перелом руки – куда болезненнее. Тем более, если рука правая. Утратить, пусть даже на время, ведущую конечность – лишить себя привычных радостей жизни.
Давид поддерживал атмосферу принужденного веселья в ЗАГСе насколько это было возможно. Он поджимал нижнюю челюсть: от этого заостренные скулы сильнее проступали на лицее, рискуя вспороть кожу – мужчина холодной красоты с таким же холодным обаянием.
Я разглядывала его будто в первый раз, пытаясь нащупать хоть что-то, во что когда-то влюбилась. Муж стал абсолютно чужим человеком.
В марте мы перестали жить вместе. В мае подали заявление. Разбегаемся в июне, хотя ровно через месяц могли бы отмечать вторую годовщину.
«Это ведь ты хотела развода», – утвердительно произнес Давид.
Видимо, я машинально что-то спросила, стремясь побороть неловкость от места, в котором находилась. Что ни говори, а разводиться во Дворце бракосочетаний жутковато. Особенно, если за стеной кто-то все время кричит «Горько!».
Покончив с формальностями, мы вышли на трамвайную остановку: я провожала своего, теперь уже официально, бывшего «в последний путь».
«Вот, и все, мы больше не увидимся», – мне больше нечего сказать Давиду, хотя, вроде бы, и надо.
«Люди разводятся для того, чтобы больше не видеться», – молодой мужчина подмигивает и неловко обнимает.
Трамвайный вагон навсегда унес остатки того, что когда-то можно было назвать семьей.
Я стряхнула с себя наваждение и спустилась в метро.
II
«Привет. У тебя классная задница».
Мы столкнулись в крутящихся дверях торгового центра.
Не сказать, чтобы прямолинейный подкат сбил меня с толку: он был чем-то привычным для этого города. Обычно их просто игнорировали.
Что я и сделала, но, вероятно, недостаточно убедительно: автор фразы продолжал идти рядом.
«Эй, подожди», – окликает наглый незнакомец, и я, почему-то, останавливаюсь.
Меня, с хитрой ухмылкой Чеширского кота, разглядывал высокий тощий кудрявый парень, чьим волосам позавидовали бы ценители химзавивки.
Он говорит что-то в духе «я привлекателен, вы –