Обтерев кончиком белёсого полотенца уголки губ, Иннокентий хитро улыбнулся и с юморком в голосе произнёс:
– Ну, вот, Бэла, и дело сделала, и шикарно отдохнула, и плюс хорошие дивиденды на будущее приобрела.
– Для тебя, Иннокентий, хоть куда, и хоть что, ты ведь знаешь меня уже не первый десяток лет, и даже не второй, – глядя в глаза, произнесла Бэла.
– Я не сомневался в тебе, Бэла, даже в первые годы нашего знакомства, и ты это всегда знала.
– Знала, Иннокентий, знала, и даже тогда, когда наши пути-дорожки расходились, я знала, что это только вопрос времени, когда ты снова призовёшь меня служить тебе духом и телом своим.
– Ты права, Бэла, нас связывает с тобой Время не одной жизни с событиями разных эпох, и ты знаешь, что я всегда играл не последнюю роль в этом мире, и именно это тебя всегда влекло ко мне, а твоя верность только привлекала меня к тебе.
После сказанных слов на кухне, воцарилась гробовая тишина, и только слабый шелест от плавных движений Бэлы, готовящей кофе, нарушал её. У каждого в голове мелькали воспоминания эпохальных событий прошлого, где они неистово творили тёмное время тёмных богов, плывя во Времени в багровых реках крови людишек, которые вставали на их пути.
После нескольких глотков чёрного кофе, Иннокентий Аронович, зловещим взглядом окинув свою полуночную гостью с ног до головы, заговорил тихим вкрадчивым голосом:
– Знай, Бэла, война, которую мы и наши кураторы сверху ведём столетиями с русским народом, подошла к эпохальной точке бифуркации, и всё очень и очень серьёзно. В ближайшие годы будет решаться вопрос: или мы, или нас….
Иннокентий замолчал, сделав пару глотков горького напитка, ещё раз окинул Бэлу взглядом с ног до головы, сменив зловещий огонёк на азартный задор, продолжил говорить:
– В любом случае, мы с тобой ещё поживём и кровушки сполна попьём снова… То тут, то там просыпается русский мужик, вспоминать начинает богов своих, а главная угроза идёт с Урала, от всемнамизвестного профессора Свиридова… но мы об этом, Бэлочка, завтра поговорим.
Иннокентий замолчал, допил кофе и бодро командно произнёс:
– Давай, пойдём в мою опочивальню, порадуешь меня, шалунья.
Входя в спальню следом за Бэлой, Иннокентий Аронович увидел сидящего в кресле у окна профессора Свиридова, которого он не смог подвинуть в своём всесилии ума. А за окном ночь всё больше и больше закрывала город осенней туманной чернотой, и только единичные звёзды сверкали в редких прорешинах русского неба, давая маленькую надежду на новый солнечный день людям, идущим в кромешной тишине ночных улиц,