– Давай, валяй, – небрежно произнёс Сергей Яковлевич, выпуская сизый едкий дым сигары.
Молча, наблюдая, как прибывшие, приветствуя, рассаживаются за массивный прямоугольный стол, Сергей Яковлевич сканировал каждого своим пронизывающим взглядом, и только один участник совещания, где-то в глубинах сознания вызвал лёгкое недовольство своим сереньким видом и нечитаемой физиономией – это был руководитель Несистемного института Иннокентий Аронович. Он никогда не вызывал у генерала никаких положительных ассоциаций и, тем более, каких-либо страхов, но что-то было в нём не так, а Сергей Яковлевич не мог уловить своим проницательным умом что именно не так в этом престарелом директоре института. Возникающие время от времени в голове генерала, вопросы к личности Иннокентия Ароновича всегда заканчивались одним лёгким негодованием, что он и его несистемный институт – хорошо приспособившиеся бездельники, от которых толку большого нет, а самое главное, что от них не исходит никакой опасности, и сегодняшнее наблюдение не было исключением, и плавно закончилось тем же устраивающим генерала рассуждением.
Видя отстранённый вид генерала, полковник Юрий Юдин, курировавший непосредственно на месте ход операции «Наведение морока на букву Ё», громко прокашлялся, захватив тем самым внимание своего начальника.
Сергей Яковлевич, бросив небрежный скользящий взгляд на полковника, твёрдым властным голосом произнёс:
– Докладывать всё в мелких деталях, и не забудь рассказать о том, что не вошло в официальные бумаги.
Юдин открыл большую, доверху набитую листами с машинописными текстами и фотографиями, чёрную папку в кожаном переплёте с теснёнными золотыми буквами его фамилии и инициалов, и стал чётко лаконично докладывать о первых итогах работы в Уральском регионе по закрытию русского вопроса на всей территории громадной страны.
Сергей Яковлевич, навалившись на спинку кресла, медленно покуривая сигару, погружался в образы всеобъемлющего доклада и в какой-то момент, на какие-то доли секунд у него даже возникло желание снова лично встретиться с этим незаурядным русским учёным. Но он быстро избавился от этой мысли, посчитав, что это ему совсем не надо для его нынешней размеренной жизни, плюс неприятные воспоминания отвергнутости в период их знакомства в молодые годы, окончательно наложило табу на эти эмоции.
Более чем из полутора часов доклада полковника Юдина Сергей Яковлевич не услышал ни об одном даже маломальском намёке на нарушения каких-либо законов Эрефии. Радовало одно, что все подобранные службисты без малейшей тенисомнения исполняли приказ каждый на своём месте, в меру своих аморальных качеств. А вот шероховатости, возникшие в некоторых непредвиденных случаях, требовали особого анализа, а также особого внимания заслуживал