– Счас поглядим. – И Илья пошевелил пальцем стреловое оперение.
– Стрела эта, – продолжал Илья, – не простая. Сделана она по подобию одной стрелы хитрой, с древности почитаемой во славном городе Риме. Такой стрелою давным-давно один Святой ихний убит был, Севастьяном звали. Там, в Риме-городе, под самим городом пещеры подземны и ходов меж ними не счесть: оттуда камень строительный брали, когда строились. И живут, понимаешь, в тех подземных нескончаемых ходах да залах крысы, от которых городу Риму спасения не было, пока стрелу вот такую же, опосля Севастьянова ею убиения, в подземных залах не схоронили. С той поры ушли крысы. Отвадила стрела Севастьянова крыс поганых на Рим-город с-под низу болезни жутки насылать: чуму злыдню с падлюкой холерою.
– Но причём здесь я? – Изумился страдалец в юбке. – Не соблаговолите ли объяснить?
– А чё тут объяснять? – Илья пожал плечами. – Крысам казалось, что стрела в каждую из них точнёхонько метит. Вот и сбежали, поскольку угрозу снести не смогли. А ты Царю Лебяжьему и его подданным надоел охотами своими гораздо хужее любой чумы с холерой. Вот они тебя и решили – навсегда отвадить.
– О, как глубоко, как точно подмечает сей молодой человек все оттенки загадочной сути стрелы в моём седалище!
Поразился Ильюхин собеседник.
– И, благодаря тебе, удивительный юноша, я вспомнил! В предсказании сказано было именно о разгадке смысла и стрелы этой, и назначения её, и, пардон, почему именно в данное место вонзилась она! Молю тебя: продолжи мудрые речи свои, дабы избавить меня и от стрелы, и от мук, ею причиняемых!
– Стрела калёная, – Илья словно не заметил речей его, – древком составная из нескольких продольных частей. Брали для них породы древесины разной, соединяли промеж собой клеем рыбьим.
– Наверняка, и в этом тоже скрыто нечто наиважнейшее по смыслу! – Пробормотал пронзённый с тылу.
– А чего тут скрывать? – Илья хмыкнул. – Яснее ясного намекает тебе Царь Цигнус: всё в этом Мире соединено прочно, всё склеено накрепко, всё движется к единой цели, летит стрелою, но – ежели вдруг чего кто нарушит, то и стрела движения сразу же вонзится ему сзади, дабы отвадить…
– Я понял! – Юбочник радостно захлопал в ладоши. – Ну конечно же, всё именно так! Именно так!
Вдруг голос его резко изменился.
Теперь в нём слышалось небывалое удивление.
– Стрела… она выходит из меня! Она вот-вот покинет зад мой! Боги, какая боль! Но это – это боль облегчения!
А потом он упал на траву, и затих.
Илья не стал трогать страдальца: главное, что стрела валялась на траве рядом с познавшим облегчение бывшим пронзённым, а не торчала больше там, где до этого.
Илья успел уже отойти довольно далеко, как вдруг небо над деревьями Лесными раздвинулось, и оттуда