– Твои бы слова да Богу в уши, Тимофей Петрович! – с преувеличенным весельем подхватил подъесаул, странно держащийся в седле. Он выглядел так, словно в первый раз влез на лошадь.
С самого раннего утра, пока не установились крепкие жары, небольшой отряд, состоявший из двух десятков всадников регулярной кавалерии и казачьей полусотни, выдвинулся из укрепления в сторону лесистого горного склона. Туда, где над желтеющими от солнца дубравами нависал знаменитый «Камень».
– Ваше благородие, насчет комариков не извольте беспокоиться, мы почти на месте, – заметил Гнедич. – Пересечем ручей, их сразу поубавится. Затем с четверть часа вверх по тропинке, и все, считай, прибыли-с.
– Спасибо, что согласились сопроводить меня на место гибели Владимира Михайловича. Вы оказываете следствию поистине неоценимую услугу! – сказал штаб-ротмистр и, в который раз, с беспокойством обернулся проверить, исправно ли приторочен к седлу сверток. Повязанный веревкой куль из рогожи вел себя в высшей степени безукоризненно. Мирно покачивался в такт движению и падать под копыта, кажется, не собирался.
Внушительная должность и беспрестанно напоминающий о ней светло-синий мундир послужили молодому человеку надежной защитой от расспросов о содержании поклажи или, того пуще, от колкостей и острот. Где там спрашивать, лишний раз глазеть забывали!
– Право, не стоит благодарностей, Евгений Николаевич. Однако позвольте поинтересоваться, что станем делать по прибытию-с?
– Увидите, – отрезал Данилов, постаравшись подпустить в голос стальных интонаций. Он во что бы то ни стало пытался сохранить за собой амплуа человека решительного, со счастливой звездой.
Несколько дней назад решительность штаб-ротмистра, велевшего повернуть коляску и вернуться в анатомический театр господина Струве, принесла плоды. Благодаря сему маневру удалось установить, что поручик Карачинский убит русской пулей, притом, судя по пороховым ожогам, выстрелом, произведенным с близкого расстояния. Подобные обстоятельства меняли решительно все. Выходило, что командир Александровского укрепления не был случайно сражен в перестрелке с мюридами, а стал жертвой преднамеренного преступления.
Слава Богу, присланный из Петербурга начальник, жандармского корпуса майор Шлиппенбах, с благосклонностью царя Соломона принял позицию своего нового (и почти единственного) подчиненного. Освободил от рутины, дозволив полностью сосредоточиться на расследовании. Единственное, о чем тревожился Евгений Николаевич, не вернет ли его высокое руководство на место, в душный и тесный кабинет, едва осознав истинный объем бумажной волокиты. Впрочем, до сих пор этаких распоряжений не поступало.
Окрыленный настоящим делом, Данилов, дав себе зарок впредь неукоснительно слушать внутренний голос и всегда стоять на своем, организовал небольшую экспедицию на место преступления. Туда и двигался ныне отряд под предводительством новоиспеченного коменданта.
Впрочем,