Парень на мгновение засомневался. Но не идти за старшим он не мог. Даже если их двое, подумал он, нас-то шестеро.
– Иду, – крикнул он, отрываясь из материнских объятий.
Она только смотрела им в след и молилась:
– Не убивайте их, Великие охотники! Оставьте мне сыновей! Накажите, за крамолу. Предайте суду за грехи. Только не убивайте! Всех!
А слегка пьяный скорее от обряда, чем от пива Леон шёл знакомой дорогой ведущей к дому Алисы. Он помнил слова деда о том, куда следует нанести первый визит после обретения статуса совершеннолетнего. На его поясе висел легендарный нож. Но и это не стало главным сегодня. Леон превратился из мальчика в мужчину. Пусть нож был хоть трижды святым, сам факт опоясывания значил для мальчика гораздо больше. Нож великого предка, это как старая картина. Стоит дорого, но краски полиняли и потрескались, рама рассохлась, позолота с неё давно осыпалась. Лишний раз и в руки-то взять боязно. Но престиж обладания шедевром перекрывает все эти недостатки. И родители Алисы это непременно оценят.
Так он и шёл. Пока не нарвался на шесть братьев Мяоконнин. Трое, включая Саварру, перегородили ему дорогу. Трое других зашли сзади, отрезав путь к отступлению. Все шестеро один здоровее другого. На что младший был крупнее Леона, на фоне старших несостоявшийся игрок смотрелся как едва прозревший щенок рядом с матёрыми волками.
Намерения парней были прозрачней воды в ручье. Они стояли и ухмылялись. Никто даже не пытался сделать первый шаг. Они желали вдоволь насладиться своей властью над судьбой обречённой добычи. Хотели видеть страх в глазах новоявленного «вождя» клана.
«Охотник никогда не смеётся над дичью» – вдруг промелькнула в голове Леона чужая мысль. «Либо убьёшь ты, либо сожрут тебя». Парень растерялся. Кто-то другой завладел его телом. Кто-то очень сильный и жестокий. Жалеть этот кто-то не привык ни женщин, ни детей. Рука уверенно потянулась к ножу.
– Уходите, – из последних сил попросил Леон.
Сопротивляться духу Великого охотника становилось невмоготу. Тот жаждал битвы и крови. И численное превосходство врагов лишь распаляло его. Леон осознал в эти мгновения, что дед ничуть не преувеличил в своём рассказе свирепости и безжалостности их предка.
– Вас сейчас убьют, – выдохнул новопосвящённый мужчина.
Старшие оглянулись. И не напрасно.
Недаром Великих вождей когда-то было двое. На смену жестокости старшего пришла мудрость младшего. Того, который всегда изображался на картинах и в скульптурах ниже своего старшего брата. Может его дух, а возможно просто предчувствие привели девочку сюда. А с ней и весь клинок.
Братья Мяоконнин стояли в окружении бойцов школьной Команды. Вариантов не существовало. Это понимали и старшие, и сам Саварру. Но гордость требовала своего. И тут перед несостоявшимся игроком вышла она.
Что было в этом взгляде? Сожаление? Участие? Или просто превосходство? Она словно знала, как с ней собирались поступить братья. Знала и сожалела о них.
– Не надо мне мешать, – не своим голосом произнёс Леон. – Это моя добыча.
Древний