Сейчас он подтвердил, что, едва развиднелось, молодой крестоносец был накормлен завтраком и уехал, охотно прихватив в дорогу предложенный туесок с пирогами и головкой сыра («как-никак, впереди почитай что цельный день пути»).
После добротной миски каши Томас закутался в толстый плащ с капюшоном и пешком пошагал через поле к ферме одного из своих арендаторов. В одном из лесков, что на угодьях, надо было срубить кое-какие деревья, о чем Томас накануне договорился с тем селянином и его дюжими сыновьями. Труд это был нелегкий, и самому в нем можно было и не участвовать, но Томас любил иной раз поразмяться: что может быть отраднее разливающегося по жилам тепла, да еще при виде растущей кучи дров со слезкой смолы… К полудню куча выросла до внушительных размеров и была на глаз поделена между господином, которого все здесь уважали за отсутствие скаредности, и работниками. Распрощавшись с селянами, Томас пошагал обратно в имение, чувствуя в себе отрадное очищение от мыслей, обуревавших его нынче ночью. А на Мальту можно будет отправиться этак через неделю.
Как раз в это время и прибыл второй гонец. Всадник появился из-под сводчатого въезда как раз тогда, когда Томас у центрального крыльца сбивал с башмаков снег. Стук копыт гасился снежным покровом, поэтому расслышать приближение верхового не было возможности. Уловив движение, Томас вскинул голову и увидел, как всадник посреди внутреннего двора натягивает поводья, оглядывая простолюдина в грубом плаще и башмаках. Сам всадник облачен был в синий плащ и щегольские округлые панталоны по нынешней столичной моде – не иначе как слуга каких-нибудь богатых господ. По приближении он пальцем перчатки указал на Томаса.
– Эй! Поди-ка сюда на словцо.
Томас, выпрямившись, скрестил на груди руки. Не дождавшись простолюдина, всадник рысцой двинул свою лошадь по снегу, взбивая белые султанчики пороши. Остановился он в десятке ярдов от Томаса; из конских ноздрей курчавыми струями вырывался пар.
– Скажи мне, – вполне мирно обратился гонец, – это имение Барретов?
– Оно самое.
Всадник облегченно выдохнул и мягко спрыгнул с седла на снег, одной рукой по-прежнему держась за поводья.
– Уф-ф. От Лондона скачу чуть ли не с рассвета, – с неудовольствием сообщил он. – У Бишопс-Стортфорда свернул куда-то не туда. Битый час уже плутаю, а на дороге считай что ни души – хоть у лис спрашивай! Никто толком не знает, как к вам проехать.
– Мы тут как-то особняком живем, – пояснил Томас. – Чем меньше гостей, тем лучше.
Тон его был ровным, однако гонец нахохлился и посмотрел довольно заносчиво.
– Так дома ли твой господин? Мне сказали, он последние несколько лет что-то редко вылезает из своего захолустья.
– Это так, – кивнул Томас.
– Он у себя? – Гонец надменно