Я несколько раз говорил с моими карийцами – с триерархом, с другими, пытаясь ободрить их. Но моряки с каждым днем все больше озлоблялись и отчаивались: им казалось, что я понапрасну дразню их призраком спасения.
Мои товарищи по плаванию с самого начала невзлюбили меня – а теперь я ощущал, как ухудшилось их отношение. Я опасался, что они могут отомстить мне; или, что еще хуже, сорвать злость на Артабазе. Я стал все чаще замечать плотоядные взгляды, направленные на него. Артабаз был самым юным из нас – ему только-только минуло семнадцать; и он казался еще моложе. Теперь, когда мы все расхаживали почти голые, стало видно, что он никогда не превратится в мужчину; и, несмотря на изнурительный труд, мой перс сохранил свою замечательную красоту. Недаром в Вавилоне он служил мальчиком для удовольствий… Даже у меня он порою вызывал вожделение – что говорить о моряках!
Я один здесь мог бы защитить моего друга – но один против всех я бы не выстоял. Я тоже начал отчаиваться, думая, что мне суждено сгинуть в рабстве; и молился только о том, чтобы мы с Артабазом избежали позора. И чтобы Поликсена, мои дети и сестры уцелели – и никогда не узнали, что со мной произошло!
Но я все-таки дождался чуда.
Как-то утром я окапывал смоковницу, пока другие, подальше, разрыхляли цветочные клумбы: мы работали далеко от дороги, по которой обычно ходили жрецы и молящиеся. У абидосского храма Сети было не так-то много посетителей. И вдруг я услышал женский голос – голос египтянки, южанки, который показался мне знакомым…
Не думая ни о чем, я бросился на этот голос. Я, однако, даже тут соблюдал осторожность: я перебегал от дерева к дереву. У последнего дерева я затаился. Женщина еще не ушла: она говорила с одним из жрецов.
И я действительно знал ее! Это была Анхес, жена Исидора! Поняв это, я едва не упал на колени, истово благодаря богов. Но я стиснул кулаки и перетерпел, заставив себя дождаться, пока жрец не уйдет. И только тогда вышел из-за дерева и направился к египтянке.
Она вскрикнула и отпрянула, увидев чумазого изможденного невольника. И лишь когда я, простерев к Анхес мои перепачканные руки, обратился к ней с мольбой, она меня узнала.
– Ты здесь, экуеша, – и ты раб? Каким образом?..
Я же гадал, как она сама сюда попала. Мне было известно, что египтянки, особенно южанки, пользуются неслыханной для нас свободой и правами: даже замужние женщины Египта могут путешествовать одни, вести дела и владеть землей, писать завещания, выступать в суде… Возможно, Анхес совершила паломничество в священный город. Но я чувствовал, что не все так просто: и заподозрил, что с Исидором тоже случилась беда.
Я быстро рассказал Анхес о нашем несчастье. Она слушала меня, окаменев от изумления. Потом двое воинов заметили, что я беседую со свободной