На лестничной площадке у лифта к ожидающему кабины комиссару подошел человек средних лет ничем непримечательной внешности.
– Добрый день.
– Добрый день, – в кабину человек вошел первым и таким образом оказался позади полицейского.
– Это честь для нас, что сильные мира сего посетили нашу скромную обитель, – голос человека звучал приторно сладко.
– Отчего же? Мой род с вашим издревле живут вместе, а после Войны и вовсе стали гражданами одного государства. Времена меняются, – человек неприятно хихикнул.
– Ваша правда, милорд! Времена меняются и этому нельзя не радоваться, – двери лифта расползлись в стороны, Этцель и человек направились к двери наружу. Странный разговор насторожил полицейского, и он решил присмотреться к своему визави. Распахнув дверь, Этцель вышел на улицу, где живое солнце давало значительно больше света, чем светодиодные свечи и придержал дверь для шедшего за ним.
– Ох, благодарю, право не стоило, – человек засеменил к проему. Несмотря на поспешность этих неловких действий Этцель мог поклясться, что успел заметить на ушах выходившего те же полосы, что у Адлера. «Az istenit!»4 пронеслось в голове полицейского. – Всего хорошего, господин полицейский!
– И вам… – задумчиво произнес комиссар. Сев в автомобиль, он не сразу тронулся с места. Было уже около полудня, а он не знал ровным счетом ничего. Ни кем был сам Мар-Ямин, ни кем были свидетели, ни почему кто-то решил убить его, ни почему это произошло в Шарлоттенбурге… хотя последним вопросом он еще не задавался. Возможно, стоило не прислушиваться к Альбрун, а делать все по учебнику. Этцель снова выругался. Пятьсот лет жизни и три десятилетия стажа в полиции, а он, как юнец, делал то, что ему говорил Совет! Надо было незамедлительно ехать на место убийства! Шины «вандерера» взвизгнули от резкого старта автомобиля. Сине-серебряный луч устремился на юго-запад.
Глава 3
Этцель был так зол на самого себя, что не заметил, как пересек весь город. Только нейтральный голос коммутатора сообщил, что цель пути была достигнута. Найти парковку на Кантштрассе в полдень было непростой задачей. Круммештрассе была тоже забита под завязку. Кружа по кварталу, полицейский с горечью заметил, что по большому счету он, конечно, опоздал. Место преступления еще можно было распознать, но ленты оцепления были сорваны, а все возможные следы были смыты дождем, аккуратно убраны радивыми дворниками или стерты вечно спешащими берлинцами – ни о каких «свежих следах» говорить не приходилось. С другой стороны, вчера у полиции был целый час, прежде чем Совет заморозил расследование. На встрече сегодня