– Господин Адлер, не понимаю…
– Прошу вас, господин Мальтхоф. Зайдите в мою скромную обитель, я вам все объясню. – Адлер увидел растерянность полицейского и разрешил себе небольшую улыбку. – Я правда все объясню.
Адлер плавным движением пригласил Этцеля войти. Это движение, мягкое и одновременно уверенное не ускользнуло от эльфа. Немногие из людей имели такую пластику. Что-то здесь было не так.
– Чай, кофе?
– Господин, Адлер, давайте не усложнять ситуацию. По моим данным вы бессмертный, однако…
– Однако выгляжу как смертный. Понимаю. Чтобы снять главный вопрос я попрошу вас посмотреть на это. – Адлер показал на одну фотографию, висящую на стене. На ней был изображен эльф в военной форме со своим конем.
– Первая конная дивизия?
– Почти, это первая конная бригада, до переименования. На фотографии я, господин полицейский. – Этцель был готов согласиться, что определенное сходство присутствовало, но этого было мало.
– Фотографию можно и подделать.
– Лицо можно тоже подделать, – Адлер ухмыльнулся.
– Не совсем пониманию.
– Не удивлен! – хозяин квартиры отошел от Этцеля на пару шагов, чтобы полицейский смог осмотреть его в полный рост. – Перед вами произведение искусства, дорогой комиссар, – мужчина раскинул руки, подставляя себя все еще недоуменному взгляду Этцеля. Извращенный эксгибиционизм момента искривил губы комиссара. Он знал, что среди людей было немало подростков и молодежи, которые под влиянием времени и моды приклеивали себе уши, утончали линии лица или обеляли кожу, но… чтобы процесс был обернут вспять, с этим он сталкивался впервые. Вне всяких сомнений это было отвратительно, однако, не делало из… этого создания подозреваемого.
– Господин Адлер, правильно ли я вас понимаю, что вы намеренно подвергли себя нескольким пластическим операциям для приобретения вида человека?
– О нет, это были не просто операции. Это было освобождение от гнусных обязательств, что налагает на нас так называемое бессмертие, – речь Адлера начала меняться, легкость и звучность исчезли. Мальтхоф напрягся.
– Это ваше решение, Адлер. Вы остригли волосы, можно ли считать это политическим протестом?
– Да что вы заладили с вашим прогнившим мироустройством?! Нет, это не политический жест. Это Перерождение в том смысле, которое было заложено Советом в 1473 году! Однократное, одномоментное и вечное! Поверьте, старший комиссар, такое, только такое перерождение даст вам свободу! – в глазах Адлера вспыхнул огонь, знакомый полицейскому. С таким же огнем в глазах его братья и сестры рвались в бой где-нибудь под Верденом или Москвой. Такой огонь был отличительной чертой фанатика, лишенного своей собственной воли, готового отдать свою жизнь по прихоти