– В Кингстонском художественном училище очень сильное графическое отделение.
– Мне туда идти как-то не с руки. Там преподает мой папа.
– Знакомая ситуация. У меня мама – учительница младших классов в моей школе, и мне было довольно чудно поднимать руку и обращаться к ней «мисс». Я надеялся, что она сделает меня своим любимчиком и лучшим учеником в классе, но она, наоборот, все время ко мне придиралась.
Мы пускаемся в долгий разговор о школе. Магда рассказывает про свою младшую школу и про то, как она стеснялась огромных пакетов с завтраками, которыми ее снабжали родители. Папа и мама Магды владеют рестораном, и когда им кто-то нравится, они сразу же хотят его накормить. В Магде они души не чают. Она вообще многим нравится. Но Рассел, казалось, едва ее замечает, хотя и кивает из вежливости. Магда умолкает.
– Не пора ли по домам, Надин? – спрашивает она.
– Отличная мысль. Пока, Элли, до завтра.
– Подождите, я с вами, – заторопилась я.
– Возьмете меня в компанию? – спрашивает Рассел. – Тебе куда, Элли?
– На автобус, нам с Надин по пути.
– Отлично. Мне тоже.
– Но ты даже не знаешь, какой автобус.
– Твой.
Магда и Надин таращат глаза. Я глупо хихикаю. Дотрагиваюсь до щек тыльной стороной руки. Они горят – хоть яичницу жарь. Ничего, на улице остыну. Магда машет нам на прощание и уходит, покачивая головой, – вид у нее все еще ошарашенный. Я неуклюже семеню между Расселом и Надин и изо всей мочи стараюсь придумать, о чем бы таком умном поговорить. Меня тянет расспросить Рассела про рисование, но не хочется оставлять Надин в стороне. Если же я стану болтать с ней о домашнем задании по французскому или выспрашивать, в какие цвета она думает покрасить ногти, то это будет невежливо по отношению к Расселу.
Я нервно перевожу взгляд с одного своего спутника на другого. Они замечают, что я на них смотрю. Надин округляет глаза. Рассел улыбается. Откашливается. Что-то мурлычет себе под нос. Наверное, тоже потерял дар речи. Удивительно, но я от этого чуть приободряюсь.
– У тебя есть их последний альбом? – спрашивает Надин.
Я тупо смотрю на нее, но Рассел отвечает. Оказывается, он напевал песню культовой группы, на которой помешана Надин. Кто это такие – я знать не знаю. Но Рассел и Надин начинают оживленно болтать о музыке.
– Как тебе «Звериная тоска»[1], Элли? – спрашивает Рассел.
Я пожимаю плечами. Я не узнаю «Звериную тоску», даже если мне ее заведут над самым ухом.
– Да так, нормально, – произношу я осторожно.
Глаза Надин опять округляются, но она меня не выдает. Я даю себе слово каждую неделю читать «Новый музыкальный экспресс».
Мы стоим на автобусной остановке. Через дорогу – огромный плакат ужастика «Девчонки на поздней прогулке».
– Вот здорово, – говорит Рассел. – В пятницу премьера. Говорят, там потрясные спецэффекты. Хочешь пойти на этот фильм, Элли?
Я что-то беспомощно лепечу. Он имеет в виду, хочу ли я пойти с ним?
Да, очень хочу. Но я терпеть