– Зато теперь мы знаем, что нашей дочери хоть кто-то из мальчиков может нравиться, – умозаключил ухмыляющийся Павлик, после того как Галя была сослана в свою комнату.
Где-то к пятому классу Галя перестала изводить окружающих вопросами, которые хоть и были неуместными и зачастую нетактичными, но хотя бы придавали ей живости и разбавляли ее молчаливость. Теперь же, к досаде Павлика и Аллочки, оставался один безразличный взгляд, прямо как в младенчестве, когда она еще не умела говорить и ничего не спрашивала. Похоже, Галя выкачала из знакомых всю возможную информацию и больше они ни на что не годились. С людей она переключилась на книги, дома их было не так много, но вот полки застекленных шкафов у бабушек ломились от макулатуры. Непонятно, какие интересные для себя сведения одиннадцатилетняя девочка могла почерпнуть из книг про марксизм-ленинизм, сельское хозяйство или учебников по математике и физике для старших классов, но Галя усиленно вчитывалась и в них, оставляя без внимания скептицизм родителей. Те, однако, припрятали от нее (а заодно и от впечатлительных бабушек) недавно хлынувшие на книжный рынок новой страны бумажные издания, посвященные сексуальным практикам и снабженные занимательными иллюстрациями. Можно ли уже было дочери читать «Поющих в терновнике», Аллочка сомневалась и предлагала Павлику спрятать и их тоже, от греха подальше. Но было поздно: Галя, воспользовавшись промедлением, успела вцепиться в книгу, название которой не давало ей покоя: кто и зачем будет петь в терновнике?
В школе, с одноклассниками ей было скучно. Несмотря на любовь к чтению всего подряд, Галя отличницей не была и не планировала ей становиться. Единственным развлечением оставалась война с Анжелой Беляевой. Начитавшись книг, от которых Анжела шарахалась как от огня, Галя оперировала новыми фразами и постигала искусство сарказма, который, к ее постоянному разочарованию, соперница не понимала, и иной раз приходилось ей все разжевывать. В те годы у Гали прибавился еще один повод ненавидеть Беляеву. Внезапно нагрянувший подростковый возраст обошелся с девочками по-разному: кожа Анжелы была по-прежнему чистой, в то время как Гале пришлось с тяжелым сердцем отрезать челку, чтобы прятать под ней покрывшийся прыщами лоб. Более того, Анжела раньше остальных в классе начала приобретать женские формы, которые не могли ускользнуть от хищного взгляда ровесников мужского пола. Те как раз начинали вступать в период пубертатной гиперсексуальности, подогретой найденными у родителей видеокассетами. Не то чтобы Галя нуждалась во внимании озабоченных одноклассников, но успех Анжелы она воспринимала как собственное поражение и каждый день, стоя перед зеркалом, сетовала на свой предательский организм.
– Плоскодонка, – знала куда ударить Анжела, каждую перемену отбиваясь от вожделеющих фанатов.
– Зарабатывать на жизнь таким же образом будешь? – парировала Галя,