Кажется, Ангелы Господни отвернулись от настоятеля костёла, отца Аркадия, так как не осталось у них терпения поддерживать смирение этого воистину святого человека, проживающего жизнь свою на коленях, в усердных молитвах за паству…
Нет сил, нет сил, смотреть на всё это! Изо дня в день, из года в год, стараться не повысить голос, не сорваться на крик, не высказать своего мнения. Не осуждать в глаза, прилюдно, и отчаянно стараться не стать таким же, как все, не приобрести кривизну в душе своей… Ну почему, почему лоно Святой Церкви заполнено самодовольными и равнодушными, живущими по своим законам, не желающими перемен, не имеющими даже малую потребность к вопрошению внутрь себя? Почему сердце человеческое более волнует грязь под ногами, нежели свет небесный? А мысли вокруг таковы, что воняет от них нестерпимо, и вьются над умами мухи…жирные и довольные!
«Ave, Ave Maria…» пресвятая Дева, обернись на меня, протяни руки материнской любви и помощи! Дай почувствовать, доступны ли тебе молитвы людские, произнесённые сквозь суету мирскую, привычки ради. Не подкреплённые раскаянием, не прошитые натянутыми до предела жилами смирения и благодарности?.. Мир уходит прочь, мир стал чужим, наполненным ледяной отрешённостью, и уничтожающим самообманом…»
– Пан Шикульский, Вы? Божечки мои, Пан Регент! – внезапно перед коленями Юзефа возник нетвёрдо держащийся на ногах мужчина в военной форме.
– Не Регент уже… С сегодняшнего дня не служу.
– А…да и дьявол с этим… Разрешите? – мужчина протянул руку с недопитой бутылкой водки в сторону лавочки, и сел. – Мне как раз и надо Вас сейчас, видимо. Такое на душе творится, преисподней подобно, честное слово…
– Сомневаюсь, что мои уши подходят сегодня для исповеди, пан офицер. Разрешите сделать глоток?
Юзеф, съёжившись, жадно отпил из бутылки, не отказавшись так же от учтиво предложенной шоколадной конфеты в яркой, голубой обёртке. Его случайный собеседник заметно оживился, глаза его заблестели, а руки извлекли из-под кителя наградной позолоченный портсигар:
– Однако, вижу, пан Регент, и Вам нелегко этим солнечным осенним утром, а? – вспыхнувшая спичка стремительно таяла, облизываемая волнующимся от ветра пламенем, – А хотите, угадаю причину Вашего