Бедность впервые может переноситься без ропота и озлобления, не опьяняя себя грубым разгулом, с тихой радостью в сердце.
Богатство не только не служит поводом к гордости, но возлагает на обладателя тяжелые обязательства, которые любовь научает сознавать и признавать.
Народ понимает животворящий дух слов Откровения: Всех почитайте, братство любите, Бога бойтесь, царя чтите[369]. Кроткий, почтительный и послушный, пока от него не требуют измены духу любви и братства, он становится непреклонным до готовности перенести страдание и смерть, если от него требуют этой жертвы идолам злобы или корысти. Так поступали христиане первых веков, когда чтили императоров Рима, пока они не требовали забыть страх Божий и изменить честной христианской жизни по вере в братских общинах того времени.
Власти научены любовью не искать своего, не себе на пользу заставлять служить всех и вся, а понимать всю тяжесть ответственности своих прав и самоотверженно выполнять священный долг служения на пользу тех, кто нуждается в их содействии и покровительстве.
Международные отношения не могут более иметь ни грубо зверский характер периода царства ощущений, ни расчетливо корыстный характер периода царства разума. Если когда-нибудь целая группа народов дорастет духовно до периода царства любви, международные отношения между ними представят небывалый пример кротости, смирения, самоотверженной любви и братской взаимной помощи, до которого так бесконечно далеко современным псевдохристианским государствам, международные отношения которых имеют столь откровенно корыстный характер, что в международных отношениях сочли бы даже неприличным говорить о правде и любви, а говорят только об интересах, и перечисленные выше признаки торжествующей в международных отношениях любви единодушно признают несбыточной утопией, не только не веря в возможность ее достижения, но и не признавая желательным что-либо подобное, особенно со стороны собственного отечества.
Симпатии радикально противоположны тому, что было в прежних периодах. От героев насилия, наживы в период царства ощущений, от героев науки, искусства, грандиозных предприятий и колоссальных афер периода царства разума все симпатии перешли на колоссов духа, на святых героев самоотверженной, деятельной любви.
Антипатии теряют острый характер злобной недоброжелательности, ехидного издевательства, какой они имели в период царства грубо эгоистических ощущений и холодного, бесстрастного разума. Теперь антипатии