Нерон усмехнулся.
– Прошлой ночью он пытался взломать дверь твоей спальни.
– Для… для чего? – голос внезапно стал сухим и ломким.
– Сама не можешь догадаться?
Могу, но не хочу.
– Но женщина оказалась хорошей! – не сдавалась я.
– Ты забыла спросить, умеет ли она готовить! Уму непостижимо! Надеюсь, ты сгораешь от стыда.
– Не сгораю! – разозлилась я. – У меня есть право на ошибку! Я стараюсь изо всех сил, но вам не угодишь! Я целыми днями тренируюсь и штудирую учебники, но вы никогда мне и слова хорошего не сказали…
Я жаловалась и причитала, размазывая слезы по лицу. Нерон слушал, пока я не выдохлась, а потом сказал:
– Еще одна истерика, и ты больше меня не увидишь.
Ночь я провела в анабиозе.
Мы ездили за слугами еще несколько раз. Во время очередного визита управляющий приютом отозвал меня в сторону и прошептал:
– Вы делаете хорошее дело. Хоть слуги у вас и не задерживаются, но возвращаются совсем другими, уверенными в себе. А рекомендательные письма помогают им быстро найти подходящую работу. Не знаю, как вам удается это делать, но я очень признателен.
Так я узнала, что Нерон помогал моим неудачным экспериментам найти работу. Хотя почему неудачным? Я не делала людям ничего плохого. Залечивала душевные раны, гасила ненависть и недоверие, растворяла печаль. Нерон ругался, что все это не имеет никакого отношения к поискам слуг, но я упорно выбирала тех, кому могу помочь.
Уже тогда я должна была догадаться, что мое призвание – помогать людям.
Однако меня интересовал только Нерон. Где бы мы ни были, куда бы ни летали, я видела только его, думала только о нем. Только его одобрение имело вес. Ему это не нравилось, он не хотел такой зависимости. Ему вполне было достаточно того, что я выполняла его приказы. Сейчас я понимаю, что мое отношение к опекуну было нездоровой зависимостью, но тогда… тогда я стремилась впечатлить Нерона. Я хотела стать его фантазией – сильной, одаренной женщиной, вместе с которой он изменит мир. Когда он говорил о будущем, в его голосе звучала истинная страсть, и я хотела верить, что он говорит обо мне.
Нерон переехал на остров. Не подумайте, что однажды туда прибыли грузовые катера с мебелью и безделушками. Сомневаюсь, что у опекуна было хоть что-то личное, кроме сотни комплектов черной одежды. Так и началось наше «вместе», самое одинокое из возможных. Я не знаю, чем он занимался, где бывал. Мы перешли на «ты», но Нерон отказался рассказывать о себе и не допускал прикосновений. Мы ели вместе, в столовой с задернутыми шторами, сидя на противоположных концах длинного стола. Асимметричная люстра освещала только мою половину стола. Бессмысленно и странно.
Однажды ночью мне приснился кошмар, страшный до хрипоты, липкий и невероятно реальный. Я проснулась на незнакомой кровати под балдахином и словно видела себя со стороны. Чужой требовательный взгляд ощущался как давление. Парализованная,