– Давай изо всего, что есть, сосредоточенным, без пристрелки. Координаты – верняк.
– Да в рот вас по носу, дорогой друг, – вполне резонно отреагировал сонный артиллерист. – Ходют тут всякие…
Реакция глубоко оправданная: мало ли кто там шалит в эфире? О Васиной миссии знали лишь единицы, боялись утечки информации.
– Позвоните в разведку, возьмите подтверждение, – попросил Вася. – Только быстро! В любую секунду на частоту сядут – если уже не сидят. Я вас прошу, активнее двигайте локтями!
– Это точно ты? – Артиллерист никуда звонить не стал, но слегка засомневался – рация, разумеется, искажает голос, но интонация и стиль речи показались знакомыми. – Ну-ка, скажи еще что-нибудь!
– Шевелите булками! – разъяренно зашипел Вася. – Каждая секунда дорога! Не заставляйте меня думать, что артиллерия – это жопа группировки!
– Это ты! – обрадовался артиллерист. – Ага! Щас дадим – мало не покажется.
– Вот-вот, – заспешил Вася. – Бросайте меня, звоните на батареи. Дайте из всего, что есть, и долбите без передышки, пока не рассветет.
– Ты что – прямо на координатах?
– Ага.
– Ты что – самоубийца?! Давай отходи – щас начнется! У тебя есть пять минут, чтобы добраться до ближайшего укрытия.
– Ага. Все, отхожу – удачи вам…
А отходить-то некуда, сами понимаете. Если до начала артналета сунешься вниз с перевала – снайпера в четыре смычка решето сделают. Обратно в лагерь – получим фарш без упаковки. Представьте себе, что тут будет твориться, когда начнут засаживать сразу с трех десятков орудий, с частотой 5–8 выстрелов в минуту!
Вася отложил рацию и автоматически, по привычке, начал считать. Нормативное время – пять минут. Обратный отсчет. Начинаем с трехсот и – вниз. Если до единицы ничего не придумали, принимаем православную позу упокоения (кто не в курсе – это лежа на спине, руки скрещены на груди, глаза закрыты, пульс отсутствует, температура тела равна температуре окружающей среды).
Посмотрел разведчик через оптику еще разок, ощупывая смятенным взором прилегающую местность. Ближайшая складка, способная реально защитить от разрыва гаубичного снаряда, – в трехстах метрах ниже поста, если по дороге рвануть из лагеря. Прямо сейчас ломиться нельзя, смотри выше. А когда засвистит, уже поздно. Услышал свист – считай, секунд через десять рванет. А тут нужна как минимум минута.
Прикинул Вася: и так плохо, и этак дело дрянь. Ситуация – полный тупик.
– Двести шестьдесят… Вот это жопа так жопа, – скорбно прошептал Вася. – Последняя жопа уходящей зимы. Обидно-то как! Свои же и заколбасят!
И вдруг нащупал в трофейной «разгрузке» огрызок сигары, зажигалку и плоскую бутылку с хорошо пахнущим алкоголем.
– Двести сорок девять… Оп-па! Ну-ка, ну-ка…
Зажигалка металлическая, массивная, на ощупь – как будто фирменная зипповская. Горцы любят баловать себя шикарными вещицами. Сидит себе на пастбище, пасет баранов, смолит гаванскую сигару по двадцать баксов за штуку и прикуривает от «Зиппы». Класс!