Тот видать от неожиданности и ошалелого перепуга закрыл голову вытянув руки крест-накрест, а Кулик так и рубанул по тому «кресту» топором со всего маха. И лук разрубил и обе руки окультяпил будто ветки дерева.
Как в дурмане находился, постоянно твердил при рассказе белобрысый заступник правосудия, поэтому тот момент тоже помнил плохо, отрывочно. Только когда с коня соскочил и кинулся к Кайсаю, объявился рядышком какой-то старичок-недомерок. Мелкий такой, как не настоящий, а игрушечный. Но тогда в том состоянии Кулик не придал этому значения. Старичок матерно ругался да так загибочно, что белобрысый рукоруб с трудом понимал, что это могло значить по-простому.
Дедок визгливо кричал, верещал создавая панику и заражая ею и без того ошарашенного Кулика, требуя, чтобы он «такой-растакой-сикой» быстрей тащил убитого, каким видимо посчитал раненного Кайсая. «Тащи в лес!» – орёт, обкладывая матом Кулика, то и дело тыкая ручонкой куда-то в чащу. Ну, Кулик и потащил за шиворот волоком в лес куда этот «недодед» указал.
Уже совсем выбился из сил, а тут глядь, в лесу избушка стоит и дева при ней голая. Дед на Кулика орёт, тащи мол быстрей и опять «а-та-та», матершинник недоделанный, а Кулик деве орёт мол, что стоишь, дура голая, давай помогай.
В общем, все орали, все метались, но только Кулику так никто и не помог волочить неподъёмную тушу. А когда дотащил до избушки и заволок внутрь, то по словам белобрысого спасителя сам чуть не сдох от нехватки воздуха и полностью обессилив.
Еле отдышался и от кругов в глазах избавился. А как голожопая дева за нож схватилась и принялась заядлым мясником полосовать рыжему спину чтобы вынуть оттуда стрелу, залезшую целиком под кожу, Кулику вообще сделалось плохо от обилия крови, и он там же у стеночки себя потерял.
Колдовская дева, бегающая голышом, оказалась ни-кабы-кто, а посаженная еги-баба. Самая настоящая! Не сказочная! И кликали её Апити. Только откуда она здесь взялась, Кулик не знал, хотя этот лес пацан с малолетства излазил вдоль и поперёк по грибы и ягоды. Никакой еги-бабы в их лесу отродясь не водилось.
Да и дед тот, «недодед» пропал, как сквозь землю провалился. Чуть ли не на глазах Кулика в воздухе растворился. Белобрысый, придя в себя даже засомневался, а был ли он. Кулик рассказывал Кайсаю всё это почти шёпотом, постоянно намекая что тут ни всё чисто, и нежитью смердит на полёт стрелы, а у Апити вообще ничего не стал спрашивать, понадеясь на авось, что всё как-нибудь обойдётся.
Только к вечеру как еги-баба всё сделала и обнадёжила что раненый будет жить, решил украдкой наведаться к развилке. Только ни Шушпана, ни Моршу там уже не нашёл. Костёр