– Я не смогла бы остаться в Нью-Йорке без тебя. И твоей помощи…
Это было жалкое признание, которое не покрывало ущерб от ее слов. Орла пыталась понять, стал ли этот разговор тем, что могло разрушить их будущее. В последние несколько недель ее декретного отпуска все шло напряженно. Но как только она снова вышла на работу, вернувшись к рутине, которой они жили на протяжении многих лет, все успокоилось. С тех пор у них не было ни одного серьезного спора. Но у них также не имелось и сценария на те случаи, когда оба оставались дома вместе на неопределенный срок.
Их первый день в новом доме прошел не очень хорошо. И если Шоу дальше планирует так себя вести, боялась Орла, ей придется признать этот переезд большой ошибкой, выходящей за рамки ее представлений. Они – точнее, она – ожидала, что им понадобится время, дабы привыкнуть к новому образу жизни. Они знали: все изменится, но что, если не предполагали, как? Вдруг они просто не смогут постоянно находиться в компании друг друга? И что, если раздражительность Шоу или страх, который она видела на его лице, заставил мужа сомневаться в собственном решении? Теперь ему было отказано в праве изменить план. Тем более когда первый день почти позади. Все они сменили свой образ жизни ради того пейзажа, который он хотел изобразить на холсте, ради ста тридцати квадратных футов его личного пространства.
Орла подумала, что во всем стоит винить дом. Его предыдущий владелец жил здесь несколько десятков лет и умер тоже здесь – быть может, в студии Шоу. Пока они вычищали дом, в шкафу той комнаты они нашли эмалированный ночной горшок: возможно, в последние годы жизни старик стал слишком дряхлым, чтобы подняться по лестнице в туалет. Возможно, здесь остался и его обрюзгший ворчливый дух, несущий с собой недовольство?
Хотя, скорее, дело было все-таки в обилии комнат и дверей. Их отдаление казалось ей неминуемым. Или же наоборот, это ей нужно больше комнат и дверей, чтобы сохранить границы собственной личности? Как бы ни хотелось кого-нибудь обвинить, Орла прекрасно знала: дело было в людях, которые жили в этих комнатах. Речь шла о том, как они справляются со своими эмоциями.
Когда начались титры, Элеанор Куин похлопала триумфальному завершению фильма, а Тайко начал прыгать на месте. Шоу высунул голову из студии и спросил, не нужна ли Орле помощь, чтобы уложить детей спать. Орла отказалась, но, только поднявшись наверх, оценила его предложение. Ее муж снова становился прежним Шоу, и она надеялась, что мелкая ссора не нарушит их спокойствие надолго.
Когда Орла вернулась вниз, Шоу ждал ее у подножия лестницы, держа в руках два стакана с «Американ Хани». Впервые за весь вечер она улыбнулась, принимая виски.
– Прости… – выпалили оба.
Орла прошла за ним до дивана и забралась на него с ногами, забившись в свой любимый уголок. Шоу поставил бутылку виски на пол между ними и свернулся