– Когда пишете акварелью? – предположил он. – Очень практично. И какие картины вы пишете? Портреты злющих кошек? Сцены из жизни лесных друидов, совершающих свои языческие обряды?
– Я просто иногда балуюсь акварелью.
– Полагаю, вы слишком скромны, леди Брентфорд. – Он улыбнулся. – Все хорошо воспитанные леди в той или иной степени владеют карандашом или кистью, разве не так? Развивают свои таланты.
Она нервно вздохнула, хотя он и не понял почему.
– Могу я увидеть ваши работы?
– Нет! – в тревоге воскликнула она. – То есть… я не люблю показывать свои наброски.
– Ну почему же? Можете быть уверены, что я не суровый критик. Мне нравится смотреть на произведения искусства, и я знаю по опыту, что большинство женщин обожают демонстрировать свои таланты. А ваши, – еще один взгляд на платье, – просто бьют через край.
То, что он ее поддразнивает, вызвало у нее еще большее смущение.
– Нет, мои наброски не очень хороши.
Видимо, они действительно ужасны, раз она так бурно реагирует, подумал Гриф. Так что настаивать и тем самым еще больше ее смущать будет недостойно джентльмена, хотя его недавние действия вряд ли можно назвать достойными. Настоящий джентльмен не стал бы набрасываться на сестру своего хозяина на верхушке дуба.
– Простите меня, – сказал он, слегка поклонившись. – Я не хотел вас расстраивать. Если вам угодно держать в тайне свои таланты, пусть так и будет. Не смею возражать.
– Благодарю, – ответила Элиза, но все еще выглядела немного смущенно. – Если вы не против, сэр, я хотела бы привести себя в порядок, и предпочла бы сделать это без свидетелей, – сказала она, схватив свои ботинки.
Гриф не смог удержаться, чтобы снова ее не поддразнить:
– Но я уже увидел гораздо больше, чем ваши прелестные щиколотки.
– Как это не по-джентльменски – напоминать мне об этом, лорд Хадден.
– Это один из многих моих грехов. Я часто говорю то, о чем лучше умолчать в приличном обществе.
Элиза отвернулась и прикрыла глаза своими ресницами, очевидно, с тем, чтобы он не увидел, что она об этом думает.
– Да, мужчинам позволено устанавливать свои собственные правила, а женщинам, увы, нет. С нами не очень-то считаются.
Она была права. Там, где он мог легко отшутиться, для нее последствия могли стать не слишком веселыми.
Он отошел и встал за стволом могучего дуба.
– Приличия соблюдены, – сказал он.
В ответ он услышал шуршание ботинок о гравий.
– Я увижу вас за ужином? – спросил Гриф, не оборачиваясь.
– Вы с ума сошли? Сидеть за одним столом с пьяными дебоширами? Я постараюсь держаться как можно дальше от пошлых шуток и переполненных ночных горшков. – Зашуршала листва, и он услышал: – Можете выходить.
Гриф вышел на дорожку.
– А ваш брат не думает о том, удобно ли вам оказаться в подобной ситуации?
– Судя по нашей предыдущей встрече, лорд Хадден, было вполне очевидно, что Гарри не думает ни о чем, кроме