Но пока Сапфи пребывала в вынужденном отпуске, Руби пришлось взять на себя слишком много обязанностей. Создание столь любимых ею драгоценностей отошло на второй план – главной задачей стало удержать компанию на плаву. И это было только начало.
Если только бы мама и Сапфи доверились ей раньше.
Руби тяжело переживала потерю матери и восхищалась сестрой, ставшей президентом и лицом компании. В конце концов, Сапфи готовили к этой роли с пеленок. Руби никогда не завидовала сестре, предпочитая заниматься творчеством и вести беззаботную жизнь.
Неуклонное падение рентабельности компании из-за ухудшающейся экономики, распространения сетевых магазинов и особенно «Прииска Марони», мало-помалу вытесняющего их с рынка, стало причиной того, что в последние несколько месяцев ее жизнь превратилась в кошмар.
Но у Руби еще оставалось три месяца до того, как Сапфи вернется в свое кресло главы компании, двенадцать недель, чтобы доказать сестре и деловому миру, что она не какая-то там взбалмошная пустышка.
По мере того как Руби продолжала принимать поцелуи и поздравления с успехом новой коллекции, ее взгляд часто (даже слишком часто, что являлось плохим знаком) возвращался к угрюмому незнакомцу.
Наконец прием подошел к концу, и Руби с облегчением упала на стул. Радость ее длилась недолго – до тех пор, пока ее кузина Опал не похлопала ее по плечу и не сунула ей под нос лист бумаги.
– Сколько мы сегодня продали? – спросила Руби.
Опал нахмурилась и покачала головой:
– Недостаточно.
– Черт. – Она схватила лист и принялась изучать его.
Практически полное отсутствие отметок о продаже привело ее в отчаяние.
«Сиборн» шла ко дну, и ничто, включая выпуск самой шикарной коллекции из лучших ее произведений, не могло ее спасти.
Опал сжала ее руку:
– Все будет хорошо.
Глаза Руби наполнились слезами, и она отчаянно заморгала.
– Да, конечно, – выдавила она из себя.
Она не может просто так сдаться. Ради Сапфи, ради семейного бизнеса, ради себя самой.
В последний год своей жизни их мать постоянно накачивали морфием, но, несмотря на это, она сохраняла былую деловую хватку. Рак поджелудочной железы разрушил ее тело, но не острый ум; Матильда заставила Сапфи пообещать сохранить и продолжить дело их семьи. Ради потомков.
Если принять во внимание тот факт, что ни Руби, ни Сапфи не удавалось завязать мало-мальски серьезных отношений, да они этого и не хотели, разговор о детях был явно преждевременным.
Впрочем, все это было уже не важно, поскольку сестра была в больнице из-за нервного срыва на фоне синдрома хронической усталости. Потому что целиком взвалила на себя ношу, которую должны были нести они обе.
Это был двойной шок – узнать о том, что «Сиборн» находится на грани разорения и что Руби косвенно виновна в болезни сестры.
В то время как Сапфи добивалась твердых