– Да, – мрачно усмехнулся контрабандист. – Я знаю, где мы. Мы прямо над нашей могилой. Это улей.
Всё ещё не понимая, о чём говорит парень, я вновь перевела взгляд на гору. Рука Джейдо указывала на один из склонов, где виднелись тёмные отверстия, напоминающие входы в пещеры. Но разве на горе может быть столько пещер?
– Вижу, настало время рассказать вам об опасности, которую вы упоминали в пути, – заявил Джейдо, плюхнувшись прямо на землю. – Садитесь, спешить нам некуда. Будем пытаться отсрочить смерть, пока это ещё возможно.
Дани, нахмурив брови, внимательно смотрел на него, а затем в чёрных глазах вспыхнула искра понимания.
– Улей? Ты говоришь о народе Шоадар?
– Шоадар. Пчёлы. Морские шершни. Как их ни назови, уже ничего не изменится. Нам конец.
– Нас не так-то просто убить, – рассмеялась я, и почувствовала прилив сил при этой мысли. Да, убить меня и вовсе ни у кого не получится. – Так что просто расскажи нам, что знаешь.
Джейдо ещё некоторое время смотрел на нависшую над нами гору, запустив обе руки в кудрявую шевелюру. На его лице проступила печать обречённости – когда рыбка уже поняла, что она на крючке, и больше даже не пытается трепыхаться. Привычный мальчишеский задор исчез напрочь, и Джейдо неожиданно стал выглядеть гораздо старше своих лет.
– Мы узнали о них лишь благодаря случайности. Или благодаря чуду, смотря с какой стороны посмотреть. Нет, моряки и до этого сталкивались с пчёлами, но никто не оставался в живых. – Джейдо печально улыбнулся уголком губ и продолжил свой рассказ. – Однажды в Иисин приплыл седой старик. Он с трудом ходил, едва держал в руках вёсла, но грёб, грёб из последних сил, будто за ним гнались демоны. Он рассказал нам, что в море есть цепочка островов, на вид вполне пригодных для жизни. На них есть пресная вода, животные и птицы, и даже лес. А в центре каждого острова высится гора, но она не рождена силами земли, а создана руками живых существ. Эта гора – подобие улья, дом для странных созданий, называющих себя Шоадар. Они живут огромными семьями, во главе которых стоят матки, рождающие новых и новых членов общества. Кроме матки все Шоадар делятся на два типа – трутни, фертильные самцы, занимающиеся только тем, что оплодотворяют свою королеву, и бесполые рабочие: охотники, строители, уборщики. Все они трудятся на благо улья, а когда умирают, становятся пищей для остальных. Шоадар не брезгуют падалью, но свежее мясо им всё же больше по душе. Моряки, попавшие в их лапы, становятся или мясом на обеденном столе или рабами. Лучше мясом.
– Почему? Нет, рабство это, безусловно, отвратительно, но это всё же жизнь? – спросила я и тут же почувствовала фальшь в своих словах. Я бы тоже предпочла смерть.
– Те, кого они не умерщвляли сразу, становились кем-то вроде трутней. Тот старик, Антарис, сказал, что его заставляли совокупляться с королевой пчёл – огромной, уродливой, раздувшейся личинкой с человеческим лицом. А затем, когда он состарился и стал бесполезен, пришло