Теперь монахи два раза в неделю упражнялись в стрельбе, радуя Алоизия и сильно раздражая приора, – он был немолод, часто болел, а потому не любил шума, который мешал ему отдыхать и молиться.
Но монастырь являлся форпостом католицизма во враждебном окружении схизматов, и монахи были обязаны защищать свою веру не только словом, но и оружием. В ответ на недовольство приора патер напоминал ему эту прописную истину, и старец, сокрушенно вздыхая, соглашался с его доводами.
Удалившись в свои покои, приор затыкал уши воском и предавался радужным воспоминаниям о прошлом, когда он был здоров и силен, зимы не были такими холодными, а ночи – такими бесконечно длинными. Из-за слабого здоровья он мало вникал в хозяйские дела монастыря, предоставив заниматься ими своему заместителю, патеру Алоизию.
Однако патеру было хорошо известно, что у приора есть доверенные люди, которые докладывают ему обо всем, что творится в монастыре, а главное, о промахах заместителя.
Это обстоятельство сковывало инициативу Алоизия, мешало выполнять поручения братства Креста и Розы, потому что его немощный и очень богобоязненный начальник, когда дело касалось веры, становился жестоким и непримиримым.
Узнай приор о том, что Алоизий принадлежит к братству, у патера не осталось бы иного выхода, как принять быстродействующий яд. С еретиками – настоящими или мнимыми – католическая церковь и ее главный карательный орган, инквизиция, особо не церемонились.
Насытившись, гости повели себя по-разному. Теофраст, который был слабее физически, а потому менее выносливым, нежели его старший товарищ, едва не уснул прямо за столом. Поэтому два монаха взяли сильно захмелевшего алхимика под руки и отвели в опочивальню.
Что касается Ротгера, то он лишь посмеивался, глядя на осоловевшего Теофраста, и не выпускал кубка с вином из рук. Патер втихомолку дивился способности рыцаря много пить и не хмелеть, однако помалкивал.
Но Ротгер заметил удивление гостеприимного хозяина и охотно объяснил истоки стойкости своего организма перед винными парами:
– Мне довелось вместе с посольством нашего ордена почти год прожить в Московии. Должен сказать честно – тамошние рыцари и в драке, и в застолье настоящие богатыри. Немногие из наших рыцарей могли сравниться с ними в этом деле.
Ротгер ухмыльнулся и постучал костяшками пальцев по опустевшему кубку; юный монашек, который прислуживал за столом, заметив многозначительный жест гостя, поторопился наполнить кубок вином.
– Больно уж вина у русов крепкие, – сказал рыцарь с мечтательным выражением на лице. – Но я стал там одним из самых стойких среди охраны посольства. Год каждодневных тренировок не прошел даром.
– Схизматы, хлопы… – презрительно прошипел патер Алоизий, кровь которого тоже была изрядно подогрета спиртным. – С ними можно говорить только огнем и мечом! – продолжал он запальчиво. – Пока мы занимаемся словоблудием, они не дремлют. Под власть великого московского князя уже