Ранних христиан гнали и из-за клеветы. И как только грязные кривотолки набирали силу, их было уже не остановить. Развратные оргии на собраниях христиан, злодейства, свершаемые под их прикрытием – от таких фантазий толпа приходила в безумие.
Из чего проистекали эти дикие обвинения? Может быть, из самой сути человеческой натуры. Где тайна, там и недоверие. Христиане не пускают других на свои службы? И что же там такое творится? Фантазию подогрели слухи – и родилась ненависть.
Христиан обвиняли в массе свершений, но чаще всего – в сексуальных грехах и каннибализме, вопиющих пороках. На каком основании, спросите вы? Просто одну из своих встреч христиане называли вечерей любви, Агапе. А еще был обычай святого целования, которое христиане давали друг другу. Целование в конце концов попало под такой шквал нападок, что от него отказались почти все церкви.
Обвинение в каннибализме, вероятно, началось с того, что евхаристия совершалась втайне. Язычники не знали, что происходит на этих тайных встречах, но слышали, что там кого-то едят. Иисус на Тайной Вечере сказал: «Сей хлеб есть Тело Мое. Сие вино есть Кровь Моя». Значит, решили язычники, христиане едят там человеческую плоть и пьют кровь!
Что? Если оставить в живых людей, совершающих столь жуткие вещи, на землю падут несчастья! Боги не потерпят таких злодейств и покарают не только христиан, но и всех, кто позволял им существовать!
Так казалось толпе.
Эта таинственность христианских собраний и клеветнические измышления язычников причиняли сильнейшую головную боль римским властям – которые, в общем-то, стремились к справедливости. Примерно в 112 году нашей эры Плиний, наместник в Малой Азии, писал императору Траяну и спрашивал его совета о том, как лучше всего поступить с последователями Христа:
Я никогда не присутствовал на следствиях о христианах, поэтому я не знаю, о чем принято допрашивать и в какой мере наказывать… Прощать ли раскаявшихся или же человеку, который был христианином, отречение не поможет, и следует наказывать само имя, даже при отсутствии преступления, или же преступления, связанные с именем? Пока что с теми, на кого донесли как на христиан, я действовал так. Я спрашивал их самих, христиане ли они; сознавшихся спрашивал во второй и третий раз, угрожая наказанием; упорствующих отправлял на казнь. Я не сомневался, что в чем бы они ни признались, но их следовало наказать за непреклонную закоснелость и упрямство. Были и такие безумцы, которых я, как римских граждан, назначил к отправке в Рим.
Если обвиненный отрекался от Христа и возносил жертву богам или императору, его отпускали, даже если знали, что он христианин. Император в общем одобрил политику Плиния: христиан было слишком много, чтобы устраивать гонение.