уж исходники: где-то побольше экшена, где-то твисты позакрученней, виды покрасивше, но общий сюжет романа «Человек» таков. И я не могу обратиться к Богу с претензиями на этот счет. Потому что, когда писатель, сидя за своим текстом, вкладывает в уста персонажа реплику: «Привет, Создатель», это будет означать только одно – Создатель говорит сам с собой. У него нет того, что можно было бы назвать намерениями в человеческом смысле хотя бы потому, что само «намерение» – это просто слово из девяти букв, которое и понятно-то без перевода не всем особям одного вида, а то, что под ним подразумевается, применимо только к биологической форме, разрабатывающей тактику в целях выживания. Цель, смысл, мотивация, намерение – все это уголь, которым мы кормим гормонально-наркотическую топку наших мозгов, чтобы жить и двигаться дальше. Эта система пришла на смену грубой инстинктивной силе как тактическое подспорье в борьбе с когтями и клыками за выживание. Только уголь этот для функционирования никому кроме нас либо уже, либо еще в природе не нужен. И подходить к Богу с расспросами о его закопченной топке так же нелепо и даже грубо, как если бы обезьяна спрашивала у человека, где его хвост, который так ей важен при прыжках по веткам. И здесь как раз кроется главный подлог. Как только обезьяна обретает возможность задавать вопросы, выстраивая сложные словесные конструкции, хвост отпадает сам собой, потому что теперь обезьяна может спуститься с ветки, построить хижину, организовать с сородичами общину, установив в ней социальную иерархию, и сварганить орудия для обороны, труда и охоты, чтобы отстаивать свое место на земле. Теперь обезьяна понимает, что хвост был важен не ей самой, а тому запуганному зверьку, что прятался на ветках от крупных хищников. Но теперь, когда она может это понять, она больше и не обезьяна. Человек, увы, всегда уверен в том, что он способен худо-бедно, но уразуметь абсолютно все. Пребывая в иллюзии своего всемогущества, он не способен разглядеть самое важное – тот порог, через который ему надо переступить, чтобы стать сильнее. А за этим порогом само слово «порог» остается лишь грубым выкриком зовущего сородичей на охоту. Мы не способны осознать природу Бога по той же причине, по которой обезьяна, которая сейчас прошла бы мимо офисных ячеек, не смогла бы уразуметь, почему люди сидят перед светящимися прямоугольниками. Она бы увидела только те части целого, которые бы окрасились прикладными, обезьяньими смыслами в ее голове. Знаешь, я думаю, что мы действительно произошли от обезьян, но от нас умалчивают одну страшную тайну про них и эволюцию. В людей эволюционировал даже не один вид – это сделали лишь отдельные его представители. Так же, как не все представители «прогрессивного» вида рыб вышли перед этим на сушу. Условно говоря, из десяти шимпанзе только одна дала менее волосатое и более мозговитое потомство. И она не была самой сильной или самой проворной, нет. Дело тут совсем не в анатомии с физиологией – они уже приложились как симптом чего-то большего… не
