– Проведи! – Шепот давил на перепонки и накрывал сознание серой пеленой. – Проведи меня в его спальню! Проведи-и-и-и-и-и…
Глаза проникали в душу. Змеиное шипение сверлило разум.
– Проведи-и-и-и-и…
Она словно оторвалась от земли и повисла над ней без всякой поддержки, страшный человек разжал руки. Легкий ветерок из окна повлек ее невесомое тело к двери, которая словно сама собой распахнулась. На лестницу и далее в широкий темный коридор без единого окна. Но свет ей был не нужен, через мрак ее вел горячий шепот над ухом:
– Проведи-и-и-и…
Капитан от инфантерии Рамон де Вилья не торопясь шел длинными, едва освещенными тлеющими жаровнями коридорами в свою спальню. Во всех более или менее пригодных для жизни покоях этого крыла уже расселились небогатые испанские идальго, генуэзские торговцы, монахи захудалых орденов и какие-то вовсе уж темные, хоть и благородного происхождения личности. Ему и Мирославу комнаты достались в самом дальнем коридоре, куда редко забредали слуги и приживалы, во множестве водившиеся во дворце, а испанцы вообще предпочитали не показываться.
Его нынешнее положение Ромку совсем не радовало. Разум твердил, что нужно завтра утром испросить у Кортеса разрешения немедленно отбыть на родину. Добраться до Вера Крус, сесть на самый быстрый корабль и отплыть на Кубу. Там пересесть на другой, идущий в Севилью, а оттуда незамедлительно двинуться в Москву, спасать маму из когтей Андрея. Правда, он совсем не представлял, как это сделать. Весть о том, что задание провалено, отец погиб, а разбитые испанцы снова набирают силу, вряд ли обрадует старого царедворца. Может статься, узнав, что как заложница Ромкина мать больше ничего не стоит, князь просто отпустит ее на все четыре стороны. Но может, и нет, ведь чтоб держать парня на привязи, нет крепче каната, чем сыновья любовь. Больше-то в этой жизни у него ничего не осталось. Правда, зачем он князю Андрею? Да хоть зачем, грамотку какую выкрасть или воеводу зарвавшегося подрезать. Мало ли надобностей у начальника царской секретной службы, который и в свои игры поиграть не прочь?
А может, эту королеву можно разыграть и в каких-то других комбинациях, подумал он и мысленно хлопнул себя по затылку. Ферзя. Ферзя! В шахматах самая сильная фигура называется ферзем и никак иначе.
А вдруг новости о «Ночи печали» уже дошли до Москвы и мамы нет в живых? Князь Андрей на расправу не скор, но как знать, вдруг вожжа попадет ему под… э-э… плащ? А город, отнявший у него отца, – вот он, всего в нескольких лигах, как паук раскинулся посреди озера, попирая окрестные берега лапами дамб. Опутывая страну паутиной дорог. Глотая и переваривая многочисленных людей-мушек, высасывая их кровь на жертвенных камнях… Этого паука надо убить.
Ну а потом уже и наведаться в сельцо Тушино, родовое имение князя, и поговорить по-свойски. А если с мамой что-то случилось… Ромкина рука сама нашарила на поясе рукоять кинжала. Только вот