– Он говорит, что ему больше двухсот лет!
Я едва не свалилась с лошади:
– Скооолько?! – никогда я не слышала о таком, – Как дух вообще может пережить своего хозяина?!
– Он сказал, что не знает. – покачала головой Манис.
Я искоса взглянула на Леонарда: что он думает о таком странном феномене? Однако он пребывал в глубокой задумчивость, и слова Манис его, казалось, нисколько не тронули.
– Эй, ты вообще о чем думаешь? – спросила я его.
Он мгновенно вскинул на меня свои черные глаза:
– Ни о чем. Я даже не подозревал, что из себя представляет дух. Хайдеры предпочитают приручать химер или дхаров1.
– Почему? Хайдеры не любят Духов?
Лен скривился.
– Не в этом дело. Скорее… Духи не любят хайдеров. Духи слишком… честные и чистые. Служат кому-то исключительно по своей воле. И вообще, разве это не удел Мистесов – управляться с духами?
– Да, Духи – это спутники Мистесов, но иногда они выбирают хозяевами людей, кенрий, или даже фнор… – я бросила умиленный взгляд на Манис и Кэрри. Затем быстро добавила:
– Но его возраст – это не нормально. Обычно духи не переживают своих хозяев, и когда умирает хозяин, дух просто развоплощается. Может, с Духами Стихий по-другому, они ведь посильнее будут обычных духов… Но тем не менее, чем дольше дух пробыл со своим хозяином, тем прочнее между ними связь и тем сильнее они вместе, однако тем слабее дух становиться после смерти хозяина… И тем быстрее умирает… Теоретически.
Лен усмехнулся.
– Действительно, теоретически.
– Ну, что ж, – Я непроизвольно просияла улыбкой, глядя на Манис и Духа, – Добро пожаловать в наш маленький безумный отряд, Пушистик! – И я не постеснялась даже потрепать лемуроподобного по голове, после чего, правда, пришлось текануть на безопасное расстояние: мало ли что может означать его гневное шипение.
Кисара
Утро выдалось просто отвратительным. Хуже любого другого утра за все двадцать четыре года, проведенные мною при дворе.
Уже в тот самый момент, когда служанка робко постучала в дверь, разбудив меня, я поняла, что день предстоит нелегкий.
– Госпожа Кисара, господин император просит Вас к себе! – пролепетала она, замерев на пороге.
– Я буду, как только приведу себя в порядок! – отозвалась я, махнув девчонке рукой. Та поклонилась и исчезла. Вместо нее в покои впорхнула пестрая стая молчаливых девиц: моих не то фрейлин, не то горничных. Отдав одной из них приказ подать мне завтрак, я позволила остальным наполнить для меня утреннюю ванну и искупать меня. Затем они, все так же молча, обрядили меня в длинное черное шелковое платье и зачесали мои волосы назад. Завершив утренний туалет, они, поклонившись, дружно покинули помещение, оставив меня сидеть в одиночестве перед зеркалом.
Я ведь все вижу. Я вижу, как они трясутся от страха, прикасаясь