Я же бегал по группам контроля собирал данные о ходе оповещения или вызывал их начальников в кабинет военкома. Наконец – то появилась минута и удалось выскочить на крыльцо покурить. Спустился по лестнице к урне, достал из нагрудного кармана камуфляжа, не вынимая из кармана пачки, сигарету и подкурил ее. И только тут почувствовал, что уже почти сутки на ногах. Тут ко мне подошли три каких – то мужика лет под пятьдесят.
– Слышь, командир, вот ты мне скажи, что случилось? Говорят, войну объявили?– спросил один из них, и к нам начал подтягиваться народ.
– А вы что телек не смотрите? Мобилизацию объявили, а не войну. Татарва голову подняла. В Симферополе уличные бои идут. Подо Львовом юльковцы и «бандерлоги» толпу собирают. Так что никуда не уходите, всем дела хватит, – закончил я передачу новостей.
– Ты хотел сказать в Симферополисе? И что за «бандерлоги»?
– Да, точно, Симферополисе и насчет «бандеровцев» – не заморачивайтесь, а то что-то глючит меня от усталости.
– Объявили мобилизацию, бля! А почему нас не хотят брать в армию? Я слышал, что по хохлятскому закону солдат берут до 40 лет, – сказал другой, – а мне уже сорок семь. Так что теперь я не нужен? Какие – то писюны газированные будут с татарами и оранжевыми воевать, а я буду дома отсиживаться? Да я еще любого двадцатилетнего в бараний рог сверну.
– Вы не волнуйтесь, я поговорю с военкомом, чтобы вас приобщить к делу. – успокаивающе сказал я.
Тут ко мне подошли три девчонки – «добровольцыцы». Одна была симпатичной крашеной брюнеткой среднего роста с карими глазами, на вид ей было не больше шестнадцати. Вторая была прыщавая девчонка с непонятного цвета с баклажанным отливом волосом, испещренная пирсингом во всех нужных и ненужных местах, примерно такого же возраста. Ну, а третья была миловидная девушка с натуральными русыми волосами и стального цвета глазами. Первую я знал, она как-то приходила около года назад на прием – хотела попасть на контрактную службу. Но ей тогда было то ли семнадцать, то ли шестнадцать лет. А по закону, девушек берут на службу с девятнадцати. Я ее отправил тогда, с умным видом процитировав закон. Посоветовал не забивать себе дурным голову и не брать тяжелого в руки. А где-то через месяц, когда искал себе квартиру в частном секторе Воронцовки, столкнулся с ней еще раз – помогала в поисках. С квартирой тогда конечно же пролетел, как фанера над Москвой. Но почему-то ее внешность врезалась память.
– Молодой человек, а вы не подскажете, к кому мы можем обратиться, чтобы попасть в армию? – спросила та, которую уже знал. Видать, она в этой тройке верховодила.
– А сколько вам лет? –
– Восемнадцать! – почти хором ответили романтично настроенные на военный лад посетительницы.
– Так, девочки, ваши родители знают, что вы здесь? – спросил их, зная о том,