Великий князь Гедимин (годы правления 1315–1340) имел две официальные жены. По одной версии, первой женой была Винда, дочь жмудского бортника Виндиминда, а второй – Ольга Всеволодовна, княжна смоленская (или Ольга Глебовна, княжна рязанская). По второй версии, первой женой была Ольга Всеволодовна, княжна смоленская, а второй – Евна Ивановна Полоцкая.
Тот факт, что у Гедимина была одна или даже обе жены русскими, означает, что он принял православие: выдача княжей дочери за язычника была невозможна на Руси. Другой вопрос, что Гедимин и его потомство, тот же Ольгерд, относились к смене вер очень спокойно и производили их по мере надобности. Нужно жениться или заключить союз с соседом – выполняют христианские обряды, нужна поддержка местной знати – начинали публично выполнять языческие обряды.
Гедимин имел семерых сыновей[21]: Монвида (ум. 1340 г.), Нариманта (1277–1348), Ольгерда (1296–1377), Кейстута (1298–1381), Корьята (ум. 1390 г.), Любарта (1312–1397) и Евнута (Евнутия) (1317–1366).
Формально все сыновья Гедимина были крещены и имели православные имена; так, Наримант был Глебом, Ольгерд – Александром, Корьят – Михаилом и т. д. Немцы уже с XIV века стали называть Вильно[22] «русским городом», а польские хронисты – «столицей греческого [православного] отщепенства».
Костью в горле литовских князей было Смоленское княжество, почти полтора столетия сдерживавшее литовскую экспансию на восток. Погубил же независимость Смоленска… великий князь московский Василий I.
В истории часто бывало, что мелкие личные дела правителей оказывали решающее влияние на судьбы народов. Так, после нашествия Тохтамыша в 1382 г. князь Дмитрий Донской отправил в Орду заложником своего старшего сына Василия. Через некоторое время ордынцы стали требовать 8 тыс. рублей за освобождение молодого князя. Но в 1385 г. Василию удалось бежать. Чтобы обмануть татар, он бежал не на Русь, а на юг – в Приднестровские степи, а оттуда в 1386 г. пробрался в Великое княжество Литовское к князю Витовту.
При дворе Витовта Василий познакомился с его дочерью Софьей. Софья не была похожа на московских девиц, жизнь которых ограничивалась теремом и храмом. Софья любила плясать, скакала верхом, обожала охоту. «Языкового барьера» у нее с Василием не было, поскольку при дворе Витовта почти все говорили по-русски. Да и матерью Софьи была смоленская княжна Анна Святославна. Нетрудно догадаться, что княжич и княжна, которым было по 14 лет, влюбились друг в друга. Витовт, исходя из своих стратегических планов, не препятствовал этому увлечению, а наоборот, легко согласился на обручение. Василий радостно согласился, не ведая, какое горе принесет этот брак и Северо-Восточной