– Наверняка, – согласился молодой человек перед тем, как закончить разговор.
Адамберг прошел еще восемьсот метров, оглядывая обочины дороги. Он нисколько не сомневался, что Эрбье мертв, это был единственный пункт, в котором его мнение совпадало с мнением мадам Вандермот, женщины-одуванчика. Он вдруг осознал, что уже забыл, как называются летучие семена этого растения.
Впереди на дороге виднелась фигура человека, Адамберг сощурился, стараясь ее разглядеть, и замедлил шаг. На стволе поваленного дерева сидела очень высокая женщина, такая старая и костлявая, что Адамберг подумал: только бы не напугать ее.
– Хэллоу! – приветствовала старуха подошедшего Адамберга.
– Хэллоу! – удивленно отозвался Адамберг.
«Хэллоу», наряду с «йес» и «ноу», было одним из немногих известных ему английских слов.
– Долго же вы шли от вокзала, – заметила она.
– Я собирал ежевику, – объяснил Адамберг, не понимая, как такой уверенный голос может исходить из такого иссохшего тела. Иссохшего, но сохранившего силу. – Вы знаете, кто я?
– Ну, не совсем. Лионель видел, как вы сошли с парижского поезда и сели на автобус. Бернар сказал об этом мне, и наконец я вижу вас здесь. А в теперешние времена и при таких делах вы, скорее всего, должны быть полицейским из города, и никем больше. В воздухе потянуло гнилью. Учтите, однако, что Мишель Эрбье – небольшая потеря.
Старая женщина шумно засопела и провела тыльной стороной ладони под своим большим носом, вытирая каплю.
– Так вы ждали меня?
– Нет, молодой человек, я жду моего пса. Он втюрился в сучку с фермы Лонж, это вон там. Если я не привожу его сюда, чтобы он мог с ней повязаться, у него сдают нервы. Рену, фермер из Лонж, от этого в ярости, мне, говорит, не нужен полный двор приблудных щенков. Но что тут поделаешь? Ничего. А я еще подцепила летний грипп и десять дней не могла приводить его сюда.
– Не боитесь ходить одна по этой дороге?
– А чего мне бояться?
– Адского Воинства, – закинул удочку Адамберг.
– Да бросьте вы, – она покачала головой. – Во-первых, сейчас светло, а во-вторых, я его не вижу. Это дано не всякому.
Прямо над головой долговязой старухи Адамберг увидел огромную спелую ягоду, но не решился побеспокоить ее ради этого. Надо же, подумал он, стоит сделать двадцать шагов по лесу, и в тебе оживает инстинкт собирателя. Ведь если вдуматься, именно процесс собирания нас завораживает. А сама по себе ежевика – не такое уж лакомство.
– Меня зовут Леона, – представилась женщина, снова вытерев рукой под носом. – Но все называют меня Лео.
– Жан-Батист Адамберг, комиссар парижской криминальной полиции. Рад был познакомиться, – вежливо добавил он. – А теперь пойду дальше.
– Если вы ищете Эрбье, то там вы его не найдете. Он лежит распластанный в луже своей черной крови, в двух шагах от часовни Святого Антония.
– Он