– Ладно. Будет тебе земля.
Взяв другой карандаш, Леха принялся за изображение города.
Сначала вокруг старца Револена появились люди. Одни из них были одеты в тяжелые овчинные тулупы, другие – в отороченные светлой каймой стеганые куртки, долгополые кафтаны и суконные сермяги. Над их головами возвыша-лись заснеженные крыши домов, золотые маковки церквей, сторожевые башни крепостных стен.
Глядя на рисунок, Оля внезапно вспомнила старинное русское слово, лучше всего, по ее мнению, подходящее для оценки этой картины – лепота.
Услышав его, Леха засмеялся.
– Понравилось?
– Очень! Кстати, что это за город? Что за царство-государство такое?
Леха пожал плечами.
– Не знаю… Пусть это будет царство славного Салтана.
– Да ну! Пушкин своего царя Салтана придумал лет двести назад, а столько даже в сказках не живут.
– Не живут, – согласился Леха. – Поэтому сейчас в царстве Салтана правит его прапрапраправнук.
– Кто именно?
– Кто именно? Ну, скажем, царь Платон.
– Покажи!
Леха вытащил из портфеля новую тетрадку. Вырвал из середины еще один двойной лист и снова взялся за карандаш.
Оле Платон не понравился сразу. Угрюмый, щуплый, невзрачный, что было особенно заметно на фоне окружавших его важных бояр, он показался ей мало-подходящей кандидатурой на престол жизнелюбивого царя Салтана, о чем она не преминула сообщить Лехе, едва тот закончил рисовать.
– А какого царя тебе еще надо? – обиженно спросил тот. – Посмотри на не-го! И умен, и образован…
– Да любого! Лишь бы он не был таким некрасивым. – Презрительно кив-нув на портрет Платона, Оля добавила. – Хочу, чтобы он был крепким, сильным, и чтобы у него было открытое русское лицо… Да, чуть не забыла! Еще он дол-жен быть добрым и храбрым!
– Так это тебе Борька нужен! – засмеялся Леха.
Вспомнив о предстоящей поездке в Григорьевку, он украдкой бросил взгляд на наручные часы.
– Хорошо! Пусть будет по-твоему – переводим Платона из разряда царей, в разряд одного из претендентов на это высокий пост.
– Кто другой претендент?
– Их много. Но главный из них – князь Борис!
Сыграв пальцем на губе торжественный туш, Леха подвинул к себе коробку цветных карандашей.
Думая о Борьке, Леха в своем воображении рисовал его таким, каким боль-ше всего любил – отчаянным в минуты опасности, чуть-чуть наивным во время умных бесед и очень-очень добрым. Он тут же вспомнил своих приятелей-отличников и подумал, что Борька, окажись на их месте, никогда бы не посту-пил так, как они.
– Так это и есть твой Боря? – внимательно разглядывая портрет князя, спросила Оля.
– Да.
– А он ничего… И совсем даже на тебя не похож.
– Неправда! Мы с ним, как братья!
Оля рассмеялась.
– Ну, ты скажешь! Посмотри на себя в зеркало. Ты – высокий, серьезный, я бы даже сказала, интеллигентный. А Боря, сразу видно, простой деревенский парень. Сильный, добрый и очень