Молчание управляющего и доярки длилось недолго, его первым нарушил Лопушкин. Он с ухмылкой посмотрел на симпатичную женщину и с ехидцей произнес:
– Тоня, почему ты меня не угощаешь?.. Я ведь и обидеться могу… Да и как-то не очень хорошо, если не тяпнуть за твой сорокалетний юбилей…
Юбилярша больше не заставила себя упрашивать и мучить мужчину, жаждующего выпить. Она весело улыбнулась и уверенно пошла в сторону небольшой каморки, пристроенной к развалившемуся деревянному строению. По мере приближения людей к ветхой постройке, оттуда стало раздаваться оглушительно громкое мычание голодных коров. Управ, да и начальники повыше, прекрасно знали о том, что через месяц, а может и через два, в Найденовке будет порезана оставшаяся живность. Некогда важный объект аграрно-промышленного комплекса доживал последние дни…
В небольшой каморке, сделанной Александром Кузнецовым для больной матери, было очень тепло. Маленькая железная печка, на которой стоял черный от копоти чайник, слегка гудела. После первого стакана самогонки управ снял свои грязные сапоги, через миг до Антониды донесся противный запах. На какое-то время ей даже казалось, что ее вот-вот вырвет. Дабы этого и взаправду не случилось, она быстро выбежала вон и стала учащенно дышать. Разговора у доярки, как такового, с управом не получилось. Да и говорить было не о чем и уже не с кем. Мужчина очень быстро опьянел, спился по причине обилия самогонки и плохой закуски. У именинницы самогонка не выводилась, а вот с продуктами питания была напряженка. Во дворе мычала полуголодная корова, так как сено было на исходе. Последний десяток кур кто-то из местных или проезжающих украл. Сторожить же хозяйство одинокой женщины денно и нощно было некому. Сын ушел в армию, муж лежал на кладбище.
На прощание пьяный управ дожевал кусок хлеба с тонким пластиком сала и пробормотал:
– Знаешь, Тоня, я решил тебе сегодня праздник сделать… Одним словом, выходи на работу только завтра утром. Вместо тебя сегодня я кого-нибудь найду, в крайнем случае, и сам подою твоих худобушек…
Увидев на лице женщины улыбку, мужчина весело подмигнул и по-озорному прошептал:
– И еще, Тонечка… Я могу тебе сделать праздник и поздно вечером… Смотри-ка, на дворе лето катит…
Кузнецова на предложение пьяного ничего не ответила. Она не стала молчать лишь после повторного его предложения зайти к ней вечером на огонек. Антонида по-озорному подмигнула нахальному управу и тут же отпустила в адрес просителя целую обойму матерной брани. Лопушкин, явно не ожидавший такого «благородства» от селянки, стал