что естественно в начале. Но к концу,
отрочества замыслил неосознанно убийство.
Из ревности эдиповой к отцу…
Г о р а ц и о. Как ты сказал?
Замыслил неосознанно?
О з р и к. Ну да. Убийство.
Я попрошу. Меня не перебе ивать.
Я сам130 собьюсь, я так волнуюсь.
Но о чем я? Та-ак… ага.
Рука его к клинку уже тянулась,
не зря стояли томики Эдипа и Макбе́та,
на книжных полках нашего Гамле́та,
которые, быть может, подтолкнули где-то…
Г о р а ц и о. Точней сказать, Софокла и Шекспира…
О з р и к. Да, подтолкнули. Пусть умолкнет лира.
И ждали… в свой черед, навеять мысль —
убить амбивалентного131 кумира.
И может быть, уже в партере заждались,
когда решится он надеть отцовскую порфиру.
Ученые мужи подробно всё изучат,
и зритель наш, отнюдь не идиот,
ведь здесь наверняка тот самый случай,
когда простая мысль – «возьмет, да и убьет».
Здесь должен быть суровый разговор,
и отголоски оного не смолкнут до сих пор.
Хотя Эдипов комплекс – подсознанья приговор,
кто б ни был ты, но ситуация заставит взять топор.
Герой наш это бессознательно постиг,
как Пирр132 косматый, замерший на миг,
перед ударом варварским.
Как есть – в преддверии Голгофы.
Затишье перед бурей. Замок весь
пронзило ожиданьем катастрофы.
Эдип вотще кричал и умолял…
и даже Сигизмунд133 его простил.
казалось, неизбежность правит бал,
Фортуну чей-то лазер ослепил.
Увы, сознанье апеллирует к богам,
но бессознательное сквозь туман и гам
влечет безжалостно его, лишая сил…
и все ж г-сподь его остановил,
послав отца к Харону.
Чем одновременно
предотвратил в зародыше,
мерзейший грех измены,
семейным ценностям,
как ни чреваты все грехи134,
я говорю про грех отцеубийства.
Наполненный простым и неизбежным смыслом.
Тогда племянник на фамильный склеп отца,
растерянно вокруг недоуменно глядя,
и с целью дело сделать до конца,
продолжил неосознанно свой перенос на дядю —
«гуляку праздного», хотя при чем здесь это?
Ведь так про Моцарта Сальери говорил, вопще-то.
Итак, кинжал135 завис в пространстве, призывая
свершить над дядей страшную кровавую расправу.
Ведь умерший отец, в тот миг уж был недосягаем.
А дядя племяша нагрел с короной, но по праву.
Тем паче, дядю он подозревал в убийстве.
Но отомстить ему не смог легко и быстро.
Явный перенос, придал весомость долга
аргументам мести
и подкреплен был легким флиртом