Сама модель становится для нас природой.
А полчища вещей, друг друга догоняя,
ползут из всех щелей и наполняют год от года
нам кухни, спальни, яхты, небоскребы,
не хватит жизни вкусы чипсов всех попробовать.
Всё новых поколений агрегаты и «maschin» {7},
нам заменяют воду, пыль, огонь и даже ветер.
Но мы всё также меряем весь мир на свой аршин
и где-то, вместо книг, читают
прошлогодние газеты.
Прогресс неукротим, любой шуруп —
есть результат прокачки,
Не говоря уже про гаджеты и тачки,
которые «смывают все печали»,
и за волной волна, друг друга подменяют.
Спешат к нам, улыбаясь глянцевой улыбкой.
И не успеешь оглянуться, исчезают.
Уносятся отливом в море зыбком.
Толпясь в прихожей, знаки {22} заменяют,
исходно ими обозначенную вещь,
мы как бы потребляем мозгом знаки
и как бы ощущаем представленья ощущений,
мы лопаем возможность жрать попкорн,
кредиты нам успешно заменяют деньги,
а сами деньги – эфемерные бумажки.
И превращаем в шлак от котика какашки.
«Эротика рекламы вместо секса».
«Просто16 банан», как символ соблазненья,
знак вместо вещи, бесконечная спираль
и армия вещей – воронка потребленья.
Они в наивном нашем безмятежном сне,
нас подчинили тихо, повсеместно,
подкравшись незаметно, спеленали
без выстрела, без топота, без лязга.
«С улыбкой17 и запасом белены во фляге».
Собою подменили всё, что вечным
считалось, непреложным и нетленным.
Сопровождало нас всю жизнь, всенепременно.
И эти псевдовещи нас спасают,
как аспирин, рассол на утро afterparty.
Они, как плесень всюду проникают.
Как кости домино рядами, без гарантий
стоят и ждут сигнала Урфи́н18 Джюса.
Мы – дети. Канарейки в тесной клетке.
Обречены пить кока-колу, лёд без вкуса,
фрустрация прочнее табу ретки.
Она собой заменит память о воспоминаньи.
Где Чайльд-Гарольд? Исчез в своем изгнаньи.
Мы пожираем демонов бумажных,
и сами превращаясь в знак муляжный,
в драконов эфемерных из пробирки19,
себя не видим в зеркале…
и равнодушны в цирке.
(входит в раж)
Нам диснейленд гиперреальнее булавки
под ногтями,
здесь разномастный хоровод с властями,
скоростями,
Джек Воробей с компа́сом, но без стрелки,
со снастями,
киношными нелепыми смертями и страстями,
поверх лубочная картинка с голыми чертями,
но интересней всем – рассказ про сон акулы
с челюстями,
еще важней инструкции о том, как есть горстями
во сне