В руках незнакомец держал деревянный поднос. Он аккуратно поставил его на прикроватный столик и опустился перед узницей на корточки.
– Надеюсь, не разбудил? – Он старался говорить мягко и тихо, но глубокий бас не помещался в горле, на пониженных тонах загустел и подмял все вокруг себя, как далекий громовой раскат, и от этого напряжения натягивалась кожа и ходили ходуном сухожилия на шее, сводя на нет все попытки незнакомца казаться приветливым, неопасным.
Однажды услышав этот голос, его невозможно было забыть. Девушка точно знала, что слышала его прежде, но где и когда? Среди тех, кто напал на них, этого человека не было. Кто он? Узница молча смотрела незнакомцу в глаза, но ничего не чувствовала: ни страха, ни беспокойства, ни желания заплакать.
– Может, хочешь на воздух? Духота прошла, распогодилось – на улице настоящее блаженство. Дышится легко-легко.
Ответа не последовало. Где-то на задворках сознания забрезжила мысль, что было бы неплохо молчанием довести шакалов до белого каления и заставить их убить ее.
– Ну, как знаешь… Мое имя Захар. Здесь меня еще называют Шкипером. Это что-то вроде местной должности. Я не пытаюсь рисоваться перед тобой, но ты должна знать, с кем говоришь. Это мой лагерь.
На лице девушки не отразилось ни единой эмоции. Она словно не понимала, на каком языке он толкует.
– Я заглянул в твой паспорт. Узнал твое необычайно красивое имя. – И нараспев произнес: – Инга…
Сухие губы дрогнули, девушка отвела полуприкрытые глаза, бессильная против осквернения единственного, чего не могли у нее отнять, устами этого душегуба.
Захар выпрямился и вытащил из кармана затрепанную пачку сигарет.
– Куришь?
Не дождавшись ответа, он со вздохом постучал мятой пачкой по тыльной стороне ладони.
– Понимаю, почему ты не хочешь говорить. Я и не надеялся на диалог. И ни к чему не принуждаю. По правде говоря, с моей стороны не очень-то красиво допекать тебя сейчас, когда ты в таком состоянии. Я вполне мог бы подождать до утра, но, уверен, тебе не терпится узнать, что будет дальше.
Тяжелые военные ботинки загрохотали по полу. Изувер отошел к окну напротив и чиркнул зажигалкой. Инге никак не удавалось справиться с ознобом, она продолжала трястись от холода и чувствовала себя усталой и разбитой. Не было сил пошевельнуться, не было сил думать.