С обратной стороны вокзала перед ним распахнулось море. Заворожённый, он долго не мог пошевелиться. Корабли и суда разных видов и габаритов облепили оба берега бухты – узкой полоски воды, чья синяя гладь упиралась в вереницу высотных домов вдалеке.
«Какое интересное море, – подумал Сергей. – Раз – и кончилось. А я-то думал, оно бесконечное, до горизонта. Да теперь уже всё равно. Не видать мне безбрежных просторов…»
Хмуро поникнув, Сергей шагал вдоль причалов. Читал названия, разглядывал борта и надстройки. С каждого судна к причалу спускалась лестница, одним концом упираясь в бетонный пирс, а другим цепляясь за палубу. «Ольга Садовская», «Обь», «Пегас», «Маршал Ворошилов».
Кто такая Ольга Садовская – он не знал. И что за Пегас? Вот Обь – понятно: сибирская река, сколько раз её в контурных картах на уроках географии отмечал. И Ворошилов – знакомая фамилия, конечно. Дома, в старом, с облупившимся древесным лаком трюмо хранился набор открыток «Советские военачальники – Герои Гражданской войны». Два ордена на тужурке, красные петлицы, портупея через правое плечо, яркая звезда на фуражке. И очень строгий командирский взгляд из-под сдвинутых бровей. Климент Ефремович – Сергей запомнил его имя, как, впрочем, и других из той же пачки открыток: Щорса, Будённого, Фабрициуса, Блюхера.
Разглядывать бравых командиров мальчишке нравилось. Он представлял себя на их месте – сильным, ловким, смелым, дающим отпор ненавистным братьям.
Неожиданно море скрылось за высоким кирпичным забором, а перед глазами замаячило объявление, пришпиленное к деревянной калитке: «Требуется кочегар. Стучите!»
В их школе истопник дядя Лёня выдавал дежурным для уборки класса горячую воду из кочегарки. Чтобы набрать её, требовалось спуститься по узкой лесенке в подвал. Главный по теплу был строгим мужчиной – к пылающей топке никого и близко не подпускал. В ней всегда горело яркое пламя, и огромная чёрная печь, будто огнедышащий кит с разверзнутой пастью, занимала всю стену от пола до потолка.
Подходить к раскалённой печи не разрешалось даже на расстояние метра. А вот налить из крана в ведро воду, нагретую паром, вполне дозволялось. Как и погреться недолго на тёплой скамейке у двери. В углу кочегарки громоздилась огромная куча угля, которую дядя Лёня периодически сбрызгивал водой, прибивая чёрную пыль перед подачей в топку.
«За спрос не убьют», – вспомнил Сергей наставление соседки, постучал со всей силы кулаком в деревянную дверь.
Залаяла собака, но чей-то голос осадил её:
– Да будет тебе, пустобрёх! Молчи уже, слышу!
Дверь отворилась. Бородатый мужчина, выйдя на лай, с удивлением уставился на Сергея:
– Тебе чего?
– Здрасьте!