А на мать она дулась из-за бывшего Татьяниного сожителя. До встречи с ним и мама, и дочка жили в одной квартире с бабушкой. Отчаявшись найти подходящего жениха, Татьяна в тридцать три родила ребёнка «для себя». А позже, в бурные девяностые, Татьяне «повезло» – встретила одного из «новых русских», человека с деньгами. Он-то и взял на содержание как её саму, так и девочку.
Положение падчерицы у маминого «гражданского мужа» по имени Эдуард травмировало Ленино детство. Хотя девочку тот не обижал, денег давал – и даже выделил ребёнку отдельную комнату в своей съёмной квартире.
Но Лене в упор не нравилось то, как мамаша пресмыкается перед Эдуардом.
– Чего ты при нём сгущёнку из банки цедишь? – выговаривала мать ещё в раннем детстве. – Пойми ты, нас взял в семью культурный человек! Надо стараться ему угождать. Возьми, перелей сгущёнку из банки в тарелочку, да и черпай оттуда чайной ложкой понемногу. Напустишь слюней в банку – как после тебя оттуда брать? Или не видишь, как он брезгливо на это смотрит? Эдик нас кормит, поит, обувает и одевает. Не перечь ему! И вообще, когда он дома, старайся из своей комнаты не выходить. Он устаёт на работе, не мельтеши тут перед ним!
Однажды Лена подслушала, как мама болтала со своей лучшей подругой – тётей Ирой Дороховой. Обе сидели за кухонным столом, а дверь не закрыли. Лена хотела спросить у мамы, как решить задачку по математике, но невольно услышала обрывок их разговора – и уже не решилась войти.
А женщины говорили о своём. О неверности мужей.
В большой миске перед ними стояла варёная картошка, посыпанная сухим укропом. Молочная колбаса на тарелке, пожаренная кругляшами, завернулась по бокам и поблёскивала капельками жира. Бутылка красного вина, распитая наполовину, не давала желаемого «веселящего» эффекта, а только погружала в безысходность.
– Ты что, вот это и на ужин своему благоверному подаёшь? – Ирина кивнула в сторону картошки.
– Смеёшься? Да он бы нас с Ленкой выгнал отсюда в три секунды! Он же эстет, ты понимаешь. Ему и пельмени только ручной лепки подавай. А я что, рабыня Изаура ему, фарш месить обязана? Нет, уж, дудки, в поварихи я не нанималась. Сейчас домработница у себя дома налепит, заморозит и принесёт. А я сварю, пока он душ примет, и скажу: «Милый, полдня лепила ради тебя!»
– И что, верит?
– Верить-то верит… Только на ужин приходит не каждый вечер.
Женщины помолчали, потягивая вино и закусывая колбасой. Татьяна продолжила:
– Я вот думаю, а если он уйдёт к другой… Хату мне оставит? Не выгонит, будет оплачивать? Он же в благородного играет. А если