Я выбралась из-под одеяла, снова потянулась, попрыгала весело и бодро устремилась наружу, к приятным запахам еды. И попутно проверила местонахождение светляка, о котором вчера подзабыла. Распахнула ворот платья и с улыбкой подмигнула крошечному сизо-черному комочку, съежившемуся до размеров ниточного узелка. Интересное явление. Первый раз вижу, чтобы светлячки уменьшались. Обычно они почти переставали светиться и потому казались меньше, а этот… Этот уменьшился настолько, что я его едва разглядела среди швов. Я оттянула вырез платья еще больше и…
– Думаешь, за ночь там что-то изменилось? – вопрос сумеречного застиг врасплох.
Я вздрогнула, разгладила пыльно-серую ткань платья, застегнув ворот, и заметила:
– А почему тебя это волнует?
Нет, сегодня ты мне не испортишь настроение, язва несносная… Я улыбнулась Райдену, проигнорировала приподнятую бровь Шхалара и села на камень у светлячкового костра, выражая готовность съесть все, что дадут.
– Как ты? – мягко спросила у брата.
– Бывало и хуже, – он протянул мне плошку с кашей.
Я мигом забыла обо всем на свете, торопливо поглощая еду. Сколько воровские опыты, оказывается, сил требуют и как после них есть хочется… Я выскребла все подчистую, с сожалением посмотрела в пустую плошку, облизнулась, вздохнула, расслабилась и отметила странную тишину. Оба моих спутника молчали, и лишь ветер, бродящий в развалинах крыши, изредка бормотал что-то себе под нос. Я посмотрела на Райдена, потом – на Шхалара. Так и есть. Мутные отсутствующие взгляды у обоих, что указывало на бурное обсуждение по мыслесвязи. А меня как бы и нет…
Дождавшись, когда они с головой уйдут в мысленный разговор и потеряют связь с реальностью, я изо всех сил стукнула ложкой о жестяную стенку плошки. Оба мага дружно подскочили и растерянно заморгали, уставившись на меня. Нравятся они мне в такие моменты – недоумевающие, трогательно-беспомощные… Я улыбнулась про себя и поставила плошку на землю.
– Что, Ясь? – Райден, болезненно морщась, потер виски.
– Да ничего, – я безмятежно пожала плечами.
– Брось, – он нахмурился, – зачем буянишь?
– Буяню? – удивилась невинно. – Я не буяню. Я просто о себе напоминаю. Что я здесь. И хочу быть в курсе того, что нас ждет.
– Знаешь… – строгим тоном, не допускающим возражений, начал брат, но на сей раз возражения у меня нашлись.
– Знаю. Я – глупый ребенок, который ничего не понимает и которому ничего знать не полагается, так? – уточнила иронично.
– Яссмилина, ты бы… – встрял сумеречный.
– …не совала нос, куда не надо? – я подняла брови. – Да, а вы предсказуемы… А я давно выросла. И пусть еще не поумнела, но это не значит, что меня нужно воспринимать предметом обстановки. Выкладывайте.
Переглянулись. Опять по мыслевязи пошушукались. Похмурились. Но меня в известность поставили.
– Мы думаем,