– Именем Элрога Пылающего, – загремела жрица, наступая на Погружённых, – изгоняю вас в пучину морскую, где место вам, проклятым на вечное гниение! Во мрак! Во хлад! Во забвение! И да прибудете там во веки веков, отродья Клуату!
Её глаза наполнились внутренним огнём, искренняя ярость раскаляла воздух вокруг Верховной матери и даже чёрное копьё потеплело. В снулых рыбьих глазах Погружённых зародился страх, они пятились от волнистого лезвия, от копья, от тонкой, измождённой плаванием женщины, которая его держала, от почти истаявшей пены морской под ногами той женщины. Погружённые, как малые, так и громадные, падали за борт, оставляя корабль в покое. На несколько мгновений возникла тишина; выжившие, измученные и раненные, замерли среди мёртвых, забыв об усталости и страхе.
– Славьте господа, – выдохнула Самшит, – славьте спасителя…
– Рано! – С небес упал Хуанито, весь растрёпанный и мокрый, он только что расправился с врагом там, на высоте, измотался так, что даже парить не мог, шлёпнулся на окровавленную палубу, чуть не убившись. – Смотрите!
Пока маленький вейя летел вниз, он успел заметить то, на что охваченные лихорадкой боя не обратили внимания, – пиратские корабли нагнали кружившийся «Предвестник». Они поймали момент в его замкнутом движении, чтобы оказаться с обоих бортов единовременно; теперь слева шёл грозный фрегат, а справа – торопливая шхуна. Орудийные порты кораблей были распахнуты, наружу торчали пушки.
– Госпожа! – Н’фирия повалила Самшит и накрыла собой.
Многие везучие тоже успели лечь среди трупов, а те, кто не успел, превратились в кровавое воспоминание о самих себе, когда грянул картечный залп.
///
Андрес де Га, командовавший «Скверной молитвой», улыбнулся, вдыхая пороховой дым, и приказал заряжать ядра.
– Капитан, – крикнул старший помощник, – они вернулись!
Через левый борт переваливалась абордажная команда, Андрес пересчитал их и удивился тому, как сильно проредили экипаж на этой утлой лодчонке! Плохо. А ведь когда дело стало затягиваться он даже Пучинных послал в бой, однако и их полегло больше половины. Очень плохо. Капитан Дектро спросит у него: «Андрес, почему ты не бережёшь моих людей? Андрес, может мне протащить тебя под килем? После третьего раза ты, возможно, образумишься». Кожа и мышцы, что де Га стёр о донные ракушки во второй раз, только успели отрасти, и после третьего он потеряет право командовать кораблём, а вместе с ним, может быть, и жизнь. И откуда только взялась эта скорлупка посреди открытого моря в самое ненужное время?!
– Где мастер квартердека? – крикнул капитан с юта.
Один из абордажников хлебнул поднесённой пресной воды и рыбье обличие стекло с него, оставив на палубе раненного человека.
– Убит, сеньор капитан!
– Как?!
– На корабле белый орк, сеньор капитан! Тот самый! И какие-то великаны и… и… там женщина