Сколько раз я потом убеждался в его правоте! У нас был старый мотоцикл, так я его под руководством деда так отрегулировал, что он новым фору давал, но и уход соответственный требовал.
Я был настолько безгранично любопытен, что интересовался буквально всем, но далеко не всякому были интересны мои исследования и открытия.
Как- то деду я с увлечением рассказывал о теории Дарвина, о эволюции, о торжестве интеллекта. Он умел слушать – этого не отнять. Потом, через пару дней, сам завёл разговор :
– Помнишь, волк повадился к нам в село скотину резать? Так вот – волк хищник необразованный и с интеллектом у него плохо, а у нас, у шестерых охотников со стажем, с этим делом всё в порядке. И чего стоил наш интеллект, если три месяца он нас обманывал как несмышлёнышей, как бы насмехаясь над нашими коварными планами. Нас шесть взрослых мужчин, охотников – а сделать ничего не могли, умнейший был волчара. И попался случайно, из-за жадности. Козлёнка он зарезал и тащил в лес, а козлёнок уже вес – то понабрал, и волку не
4
по силам было быстро бежать, – надо было бы бросить жертву и скрыться, а он до последнего тащил добычу, являясь лёгкой целью для нас. У зверья – своя наука и логика своя, звериная. Если человек поймёт чего хочет зверь, то легко может с ним справиться или найти компромисс, а если нет – беда может стрястись.
– Вот ты за растением ухаживаешь, перегноем удобряешь, а может при этой почве перегной – то ей и не нужен и даже вреден, а нужно либо кислотное либо щелочное удобрение и тут не угадаешь, – тут знать надо. Я того по прошлому году агронома не зря приглашал, пусть анализ сделает и скажет, чем удобрять лучше и сколько нужно этого удобрения – то. Пресыщение никому на пользу не идёт – землице – то же, везде мера должна быть, чего не коснись.
Все эти рассказы последовательно укладывались на полочках моей юношеской памяти, формируя меня, как человека. Я того и с братом общего языка не мог найти – если уж играть в футбол, то этому нужно учиться, а не просто бегать по полю по своему разумению. Брат же верил, что обладает врождённым пониманием темпа игры и своего места в ней. Мы больше эту важнейшую для него тему не трогали. И вообще мало общались, будучи увлечены совершенно разным.
Дед очень осторожно отзывался о политике и его позиция в последствии не раз меня выручала. Мои сверстники были активными атеистами, ленинцами, фанатично преданные Сталину и его стратегическому партнёру тогда – Гитлеру